- ISTROVA TIZIANA VALENTINOVNA -
[истрова тициана «циан» валентиновна]

victoire du bois

ведь так не бывает на свете
чтоб были потеряны дети

___________________________________________________________
[indent] Связи: отец - Валентин Истров, даже исчезнуть без вести нормально не смог; 
мать - Камилла Салерно, с задачей справилась; 
Рэм Гилкрист - почти член семьи, по крайней мере, он сам в этом уверен.

Биография:
“Мама” в понимании пятилетней Циан - леди, которая приносит плюшевых покемонов (которые ей давно уже не интересны) и пакеты мармеладок из дьюти-фри. Периодически эта леди собирает все пожитки Циан в чемодан и они улетают; иногда перелеты занимают пару часов, иногда - десять. Иногда её представляют новому “папе”. Папы меняются чуть реже, чем постельное белье в отелях.   

Иногда Циан на долгие месяцы остается с бабушкой в Тоскане. Babushka леди куда менее эфемерная, но со странностями: она приносит с улицы кошек. Скоро кошек становится так много, что словарного запаса Циан не хватает, чтобы дать им всем имена. Все кишит кошками; у Циан с детства плоховато с обонянием, а вот мама каждый раз брезгливо зажимает нос кончиками пальцев.   

Никакой привязанности ни к маме, ни к череде пап Циан не испытывает; для нее они - все равно что череда пейзажей за окном машины. Разве можно любить или не любить пейзажи?   

“Ты новый папа? - деловито спрашивает Циан, расшнуровывая ботинки и расстегивая пальто на пороге квартиры Валентина. - Прикольно тут у тебя. Как зовут?” 

Мама захлопывает дверь квартиры с другой стороны. Циан это совсем не настораживает, а вот Валентина, кажется, перекосоебило.   
“Не кривляйся, а то таким и останешься!” - поучительно поднимает палец Циан. Шнурки никак не поддаются.   

Новый папа обретает имя и какое-никакое, но уважение. Циан себе на уме и излишне самостоятельна, а еще не привыкла заводить сколь-нибудь долгих и доверительных отношений. Люди приходят и уходят. 

Валентин ставит точку в карусели пап, мам и прочих сомнительных родственников.   

У Циан появляется своя комната, своя кровать и еще куча всего “своего”. В двенадцать на двери комнаты появляется замок. В четырнадцать Валентин в пылу ссоры его выламывает. Через день ставит новый, потому что Циан открывает комнату нараспашку и врубает на всю мощность сабвуфер, отчего стекла дребезжат даже на кухне.   

Они, пожалуй, друг друга стоят.   

Валентин учит Циан русскому языку, а через пару недель находит вырванный листочек с транскрипцией русских матов. Открывает для себя много нового. 
- ***** ******** **** это что!? - орет через всю квартиру и, кажется, слегка покрывается румянцем под щетиной. 
- Это когда *** *** *******, - перекрикивая шум воды, отвечает Циан из ванной.   
Ей шестнадцать.   

По квартире снуют инквизиторы, жирная корги и Рэм; последнего Циан и вовсе гоняет то за печеньем, то за тампонами.   
Рэм краснеет в аптеке и долго зачем-то объясняет фармацевту, что тампоны ему для того, чтобы боевые раны затыкать.   
Истров ржет до слюней, что Рэма даже его дочь прижала к ногтю. 
Истров извиняется за “даже”.   

Циан вообще мало интересует работа её отца. У кого-то папа кондитер, у кого-то - строитель, а её папа коптит на медленном огне врагов божьих. Какая разница?   
(на самом деле она переживает и маскирует свое беспокойство мрачными шутками про то, что всегда хотела стать сиротой, поэтому выбрала папу-инквизитора) 
(па, позвони, когда будешь ехать с работы) 

Однажды он не позвонил.   

Циан долго не верит. Если это розыгрыш, то очень плохой. Сейчас Истров выйдет из шкафа. Если задержится еще хоть на минуту, то из шкафа он выйдет сразу в окно - не без помощи дочери, у которой на носу выпускные экзамены и вообще нервы ни к черту.   

Он же обещал тогда, давным-давно, что никуда не денется. И вот - его нет. Совсем нет. Даже похоронить нечего. Буквально нечего. Все его друзья и коллеги по цеху вздыхают, и вздыхают, и вздыхают, и не делают ровным счетом нихрена - так кажется Циан; когда они начинают вздыхать о Валентине в прошедшем времени, она взрывается. 

Это почти смешно - ищейки, которые не могут найти ищейку. Обхохочешься. Вы делаете все, что можете!? Хватит, не трогай меня, блять! Хватит меня успокаивать, займитесь делом, наконец! Или, может, вы просто убили его?.. Вы, уроды, просто прикопали его, а теперь... 

Когда Рэм просит её прекратить, она перебивает всю посуду в их с папой (её) доме.   
Когда Рэм уходит, она остается и без отца, и без друга, и без посуды.   

Мать ей найти так и не удается: возможно, она вышла замуж и сменила фамилию, а может, вовсе умерла. Так или иначе, выходило, что она едва ли причастна к пропаже отца.   

Умирает старая корги; прах в резной шкатулке лежит на полке рядом с бесконечными рядами медицинских справочников, анатомическими атласами и учебниками по праву. Одно время она даже думала продать эту квартиру, разорвать все связи и начать заново в статусе сироты, но так и не смогла. 
(в комнату Валентина она почти не заходит)   
(пап, ты, конечно, конченый предатель и жалкий говнюк, бросивший меня, но твой прикроватный коврик я пропылесосила) 

В двадцать пять она проводит свое первое вскрытие в статусе судебно-медицинского эксперта. Кажется, все начинает устаканиваться. Циан слушает кулинарные шоу во время вскрытий и отсматривает кадры вскрытий во время ужина.   
(ей снится странный сон: она идет по следам Истрова, идет, идет, и находит что-то...)   
На календаре - восьмое апреля, и Циан ломает голень в двух местах, просто поскользнувшись на лестнице. 

Все устаканивается - и восьмого октября, спустя полгода, её едва не сбивает такси на пешеходном переходе. 

Восьмого апреля следующего года - пожар в квартире, снятой для празднования дня рождения.   

Восьмое октября - Циан запирается в квартире и чистит кухню, когда стенной шкаф вдруг ни с того ни с сего решает стать её надгробием. Отделалась чмт и сломанными пальцами.   

Седьмого апреля она дрожащими руками набирает Гилкристу и шепотом сообщает ему, что завтра её последний день рождения. Пока Рэм выслушивает её сбивчивые объяснения, привозят заказанные суши, и - диво - в них нет ни стрихнина, ни крысиного яда; чем бы оно ни было, рядом с инквизитором оно отступает.   

Циан встречает двадцать восьмой день рождения без происшествий.   

С Гилкристом получается время от времени посидеть в кафе, но ни за печеньем, ни за тампонами он уже не бегает. 

Восьмого октября этого же года Циан всего лишь заболевает гриппом - мелочь жизни, совпадение.   

Двенадцатого марта две тысячи двадцатого звонок Рэма выбивает у нее почву из-под ног. 
(я же попросила позвонить, блять)

[indent] Что-то пошло не так: некая хтонь каждые полгода (восьмого апреля и восьмого же октября) пытается сделать из Циан чучело.
(на самом деле чаще)

___________________________________________________________

Предпочтения в игре: пишу скушно и медленно, в третьем лице (можно развести на первое), мастер трош.
Судьба персонажа: таки делайте шо хотите!