Ожидание от первых часов после выхода из-под ареста: нормальный душ, удобный диван, адекватная еда и относительная тишина.
Реальность: пошел ты нахуй, Двейн Висконти.

Полнейший ахуй от происходящего вкупе со страхом, что во сне опять может что-то переключиться, если и позволяют ему заснуть, то только на короткие промежутки времени - полтора часа максимум. Глубокой ночью он периодически копается в новостной ленте, временно вычеркнув из головы десятки пропущенных вызовов, и обновляет страницу каждые несколько минут. На рассвете в потолке обнаруживается маленькая трещина прямо возле лампочки.
Никаких новостей по поводу найденной девочки так и не возникает.

Умом Двейн понимает: надежда сейчас - не друг. Прошло уже две гребанных недели, о Рози нет никакой информации, кроме как подозреваемого в его лице.
Иногда он ловит себя на том, что напросто отключается от реальности; в голове воцаряется абсолютная пустота, по ощущениям сродни с каким-нибудь приличной по своей тяжести выкуренным косячком.
Иногда он понимает, что уже несколько минут перечисляет в голове всех старых знакомых, с которыми приходилось пересекаться в период его не самой законопослушной жизни - связи полезны, если надо достать, например, пушку или наркоту.
У кого можно спросить что-то по поводу пропавшего ребенка?

В теории, он мог бы расслабиться и выдохнуть, пожать плечами и разбираться исключительно со своими проблемами - на повестке дня их образовалось предостаточно; куда ни плюнь, везде навалена куча дерьма.
(злит то, что к большей части двейн даже не причастен)
В реальности в его голове даже не возникает мысли отгородиться от случившейся беды - возможно, родители все-таки перестарались с прививанием семейных ценностей, что вылилось в крайне странный результат, граничащей с ревностным рвением не оставаться абсолютно непричастным.

сдать брата-наркомана в рехаб и в ус не дуть? нет, я сам.
оставить поиски рози на полицию? ага, в следующей жизни.

Из квартиры он выходит тихо и даже не включая свет; тратит на сборы несколько минут, большую часть из которых чистит зубы и ищет чистую футболку. Ни единого намека на недосып не обнаруживается - Двейн объясняет это тихо бурлящей яростью, отлично выполняющую роль дополнительного источника энергии.
По крайней мере, собственные мысли пока кажутся относительно ясными.
(насколько это вообще может быть в сложившейся ситуации)

То есть, выглядят примерно как
какого, блядь, хуя???

Впереди помимо дороги маячит перспектива нескольких малоприятных разговоров. Неро до сих пор не в курсе лично от брата, что он на свободе - возможно, Медея или полиция держат его в курсе.
Двейн все еще не находит ни одной идеи, под каким соусом это преподнести и не оказаться при этом последним мудаком.

(хотя куда уж дальше)

Единственное адекватное решение, которое его всецело устраивает: начать предпринимать что-то самому. Удобная сделка с собственной совестью, которая должна мирно дремать, потому что он все еще непричастен к пропаже Рози, но попробуй тут договорись.

Из окна он видит Медею, суетящуюся на кухне. Хлопнув дверью машины, чтобы предупредить о своем появлении, Двейн перебарывает желание закурить - вместо этого оборачивается и видит, как в соседском окне кто-то резко задергивает штору.
Ух, блядь.
И не спится же еще какой-то твари в такую рань.

На подходе к дому Висконти слышит лай Шарка и не сдерживает довольной улыбки - по псине он скучал не намного меньше, чем по остальным. Без проблем удержав равновесие, когда доберман всем весом опускается ему на грудь, Двейн торопливо дает команду «фу», но за ухом чешет.
- Да-да, я тоже рад тебя видеть.
К порогу ленивой походкой подтягивается Ричи - усаживается на пороге гостиной и смотрит с очевидным осуждением на развернувшиеся телячьи нежности возле входа в дом.
Чмо, бля.

Спихнув в себя Шарка, Двейн еще раз треплет его по макушке и слышит приближающиеся шаги.
Медея, может, и выглядела бы грозно, если бы её не выдавал внешний вид, говорящий о совсем недавнем пробуждении. Какое-то время тишину прерывает лишь шумное дыхание добермана, сидящего в преданном ожидании новой порции ласки. Затянувшийся зрительный диалог

- ну ты и псина, висконти.
- я тоже рад тебя видеть.

прерывается на его вопрос:
- Ну и как доехала вчера?

Отредактировано Dwyane Visconti (2020-04-28 02:32:31)

Когда он впервые застал Медею, сидящей в гостиной у телевизора с Герой на плечах, то спросил, какую на этот раз подружку она успела заколдовать в змею.
От полетевшей в его сторону подушки увернуться все-таки успел.

Сейчас она выглядит так, будто готова запустить в него чем-нибудь потяжелее и наверняка убедиться в попадании в цель - не знай Двейн, как Медея трепетно относится к этому чулку из террариума, предположил бы, что именно змея полетела бы ему в морду.
(маленькая поправочка: медея так выглядит уже две недели)

На мгновение, смотря ей в спину, Двейн допускает мысль развернуться, хлопнуть дверью и зайти позже - или встретиться где-то на нейтральной территории. Возможно, с этого действительно стоило начать, но среди последних мест, где им приходилось пересекаться, несколько раз фигурирует полицейский участок.
Эксперимент по душе не пришелся, на новые Висконти морально пока не готов.

Обойдя Шарка, он сворачивает на кухню - настроения цапаться прямо с порога у него нет, как и аппетита. Две тарелки, стоящие на столе, говорят достаточно, чтобы без колебаний пройти мимо.
Изображать, что все в полном порядке? Нет уж, извините, у них нихуя не в порядке.

Алгоритм действий выстраивается в памяти без единой осечки - на какой-то момент можно даже мысленно допустить, что он никуда не уезжал на несколько месяцев. Зерна с коротким шумом перемалываются в кофемолке, кофемашина тихо жужжит в ответ на включение и ждет команды, пока Двейн фиксирует наполненный холдер и достает две кружки.
Выполняя все еще привычные действия, Висконти пытается определиться с тем, что следует говорить дальше. С одной стороны, конструктивные диалоги способны спасти мир.
С другой, достаточно вспомнить удаляющиеся от него габаритные красные огни, как желание действовать адекватно катится в пизду.

Мысленно он готов начать делать ставки, когда и в этом обвинят его.
(после похищения Рози уже вообще насрать на все, что на него попытаются повесить сверху)

К Медее оборачивается, когда обе кружки оказываются наполнены - одну ставит на стол перед ней
(морально настраивается, что она даже не притронется к нему)
(проведем конкурс по прогнозам конца света?)
(не только неро в этом талантлив)
вторую крепко сжимает ладонью, пока содержимое не начинает обжигать кожу сквозь керамику, и прислоняется к столешнице.
За окном сыро, серо и просто мерзко.
В душе - не лучше.

Тепло дома не спасает. Легкий озноб регулярно пробирает до костей вне зависимости от его местонахождения: тюремная камера, комната допроса, такси, квартира, горячий душ, эта кухня.
Двейн смотрит на Медею, все еще не зная, с чего начать.

- Я не долбил. И не собирался.

От её ответа становится совсем паршиво.

В теории, он должен радоваться. Ему верят, ему доверяют, его не пытаются выпиздить на мороз, даже не выслушав - подобными жестами со стороны Медеи злоупотреблять опасно и чревато последствиям, потому что терпение у неё не бесконечное, чего не скажешь о желании жить в спокойствии и комфорте.
Двейн кривит губы, тут же пряча смятение в кружку.
От горячего кофе на голодный желудок все внутренности скручивает разом.
На этот раз он даже не морщится.

Озвученный вопрос настолько же прост, насколько одновременно сложен - Висконти не знает, что отвечать.
Вся ситуация нейтрально сообщает: очевидно, всему пиздец.
Двейн запрокидывает голову, стучась затылком о дверцу верхнего шкафчика
(в этом хранятся бокалы, включая те самые почти под литр объемом, и пара чайных сервизов)
(они даже не покрылись еще столетним слоем пыли)
и смотрит в потолок. Около краев пары точечных лампочек собралась грязь - оттирать нужно аккуратно, чтобы не испачкать белоснежное покрытие.

Любому бы хотелось решать свои проблемы щелчком пальцев; даже не имея подобной возможности, Двейн все равно пытается всегда что-то делать, лишь бы не сидеть сложа руки.
Сейчас в голове невозможно отследить ни одну цепочку дальнейших действий. Любое звено, за которое Висконти хватается, остается в руке одиноким кольцом - при попытке поймать другое, чтобы как-то их соединить, наступает лишь осознание необходимости начинать заново.
Возможно, задача состоит в другом.
Возможно, нужно найти правильное звено.

- Не знаю.
Все, что остается у него - честность.
Никто в здравом уме не любит, когда ему лгут.

- Нужно делать.. что-то. Хотя бы начинать с чего-то.
Рози все еще не нашли.
У них все еще не выправилась ситуация хотя бы в сторону намека на перемирие.

- А я понятия не имею, за что хвататься. Похоже на попытку сесть на все стулья разом, но сама знаешь, чем это заканчивается.
Еще больше хочется встать и начать орать - протяжно и со всей дури
(у него её много)
пока напрочь не сорвется голос.
Это вроде называется эмоциональной разрядкой, но что-то Висконти подсказывает, что в его случае это будет так же эффективно, как мертвому припарка.

Если он сядет и станет ждать у моря погоды, то это будет конец.
Всему.

- Незадолго до.. пропажи Рози.
(будем называть вещи своими именами)
- Меня замкнуло опять. Приснилась чушь очередная, сорвался на Одру, перепугал её до усрачки, еще и триггеров словил по самое не хочу - ездил к Неро на пару дней.
Воспоминания об этом кажутся размытыми и чересчур далекими, будто происходило лет десять назад, не позже.

- Надо найти кого-то, к кому с этим можно обратиться.

Двейн не знает, что делать, и не знает, как все исправить.
Ответ «никак» на сегодняшний день все еще не рассматривается.

Она молчит.
Он злится.

Тихо закипая на слабой мощности, сжимает кружку - так значит тоже неправильно и плохо?
Недостаточно хорошо?
Ну, блядь, извините.
Вам же лучше знать, как надо.

Ярость в нем одновременно тупая и выматывающая - медленно жрет изнутри, напоминая о собственном бессилии и беспомощности.
Медея ковыряет оладьи, которые при должном её старании могли бы действительно выйти идеальными. У Медеи вообще пунктик на этой идеальности: внешний вид, рабочие дела, поведение в обществе - да она еще в начале их знакомства два дня избегала его компании после того, как закидала ночью пьяными смсками с вопросами, что у него с рожей.

Двейн понимает её желание делать все сразу хорошо и качественно: меньше затрат, больше результат.
Двейн не понимает иногда порывов, граничащих с фанатизмом - если натягивать лямку слишком сильно, если пытаться угнаться за всеми целями, то
может больно ударить, когда лямка лопнет
и есть риск остаться ни с чем.

Цыкнув, он залпом выпивает половину кружки - и чуть не выплевывает обратно, когда Медея резко подрывается со стула и с топотом уносится из кухни. Предположение, что у неё зазвонил мобильник или что-то в таком духе, рушится под характерное звуковое сопровождение.
Изоляция в доме у них неплохая, но не настолько, чтобы в утренней тишине Двейн не расслышал происходящего в ванной.

- Блядь.

Со стуком поставив чашку на столешницу, он подхватывает около раковины чистый стакан и торопливо идет следом. Медея висит на унитазе, сипло дыша, и, кажется, вздрагивает, когда дверь за его спиной закрывается - зоопарк в качестве группы поддержки им сейчас не нужен.
Разграничение эмоций дается Висконти так же тяжело, как постоянные попытки Медеи сделать свою жизнь идеальной - все то, что кипит в нем с самого первого дня заключения, дает один продукт.
Гнев.

На неё, на себя, на окружающий мир - на все, на что вообще можно разозлиться.
Двейн держит себя в руках, как может, копит пока в себе до лучших времен, и даже пытается успокоиться, наблюдая за струей воды, наполняющей стакан.

Холод от кафеля тут же ползет по коленям вверх. Волосы у Медеи путаются быстро - иногда по четверть часа прочесывает их с утра, чтобы не содрать рывками скальп в несколько движений.
Пару раз пыталась устроить ему терапию от озверения, всучив расческу ему.
(сделаешь мне больно - ебало сожру)
Было забавно.

- Ну гляди, пижаму испачкала. А еще на Детлафа ругаешься, когда у него половина школьного обеда на одежде остается, - говорит, скручивая волосы в слабый жгут, и приподнимает за плечи, чтобы вложить в дрожащие руки стакан - последний придерживает, пока Медея пьет, на случай, если хватка ослабнет.
От неё не пахнет сейчас дорогим парфюмом, одежда у неё грязная, а на лице напрочь отсутствует какие-либо цвета - белое полотно с покрасневшими белками глаз.
Двейн едва ли фиксирует на этом свое внимание, отставляя стакан в сторону, и притягивает Медею к себе.

Он мог бы сказать ей, что правда понятия не имеет о будущем: у них очевидный пиздец, который уже не спрятать под брезентом с надписью «не трогать», с работой у него теперь непонятно что, у него
(у них)
протекает крыша - и это Двейн старательно не трогает происходящее за последние недели.

- Если бы я знал, что ты хочешь услышать, я бы это сказал.
Потому что он все еще пытается, пусть это больше напоминает предсмертные попытки утопающего все-таки удержаться на поверхности.
Ничего, Двейн упорный.
Сегодня подыхать не собирается.

- Давай я спрошу иначе: что хочешь ты?

Он откидывается назад, усаживаясь удобнее на полу, и ждет, когда Медея перестанет возиться с попытками привести себя в порядок - комментариев по поводу случившегося больше не отвешивает, как и не задает вопросов по поводу сна, питания, таблеток и прочего назидательно-сочувствующего дерьма, от которого обычно хочется проблеваться еще разок.

Чужое плечо дрожит под ладонью, которой Двейн медленно растирает кожу через хлопковую ткань. Взглядом он изучает выложенный мозаикой кусок стены.
Ну и ценник у этой хуйни, если честно.

- Хорошо.
Как все будет происходить, Висконти не имеет понятия. Вопросов в его голове настолько много, что даже один четко сформировать не получается.
В теории, об этом всем можно подумать позже. Поставленная цель решает часть проблемы, так?

- Ты только не забудь меня где-нибудь опять, - хмыкает, чувствуя, как Медея тут же напрягается. - Да ладно, должен же я был хоть что-то по этому поводу сказать.

Сделать вид, что ничего не происходило, у них не получится.
Спорить с тем, что вообще-то он не просто так слинял на три месяца, совершенно не хочется - все это всплывет в не самых приятных разговорах позже и не один раз.
Можно хотя бы сейчас не выкручивать градус трагичности до максимума, когда и без этого её предостаточно.

- Позвони на работу, пусть сегодня без тебя поработают.
С Медеей удары по столу и ультимативные предложения не сработают; если она захочет, то все равно поедет в офис и будет там делать вид, что у неё все под контролем.
Его дело настоятельно предложить.

- Да и Детлаф может школу пропустить сегодня.

Вряд ли там расстроятся из-за отсутствия еще одного Висконти, разве что могут подумать, что вышедший на свободу отец семейства с ними что-то сделал - но репутации Двейна уже ничего не страшно.

За дверью раздается недовольное мяуканье, а потом тихое царапанье ламината - в щели то и дело мелькают лысые лапы.

- Конечно, самое время посрать, Ричи, да?!