- MEDEA VISCONTI -
[Медея Висконти]

sarah rafferty

иди умойся и ляг как мужик спать. на пол.

___________________________________________________________
[indent] Связи: Десмонд Оруэлл - отец-шизофреник, надежно запрятанный в частной психушке-пансионе
Айрин Оруэлл - мать, проживает в Лондоне
Двейн Висконти, 40 - муж
Детлаф Висконти, 5 - сына-корзина
Неро Висконти - брат мужа. слушает нытье и давится маргаритой на кухне. Иногда спит на коврике с двейном в знак солидарности
Биография:
У Медеи все заебись еще с самого детства: единственный ребенок в богатой семье, родители со связями и даже приличный молодой человек в пятнадцать лет.

Медея — типичная белая девочка в достатке, с огромным псом, который бегает по лужайке заднего двора их не очень огромного, но все же собственного, дома.

Медея довольна своими привилегиями и совершенно не хочет меняться ролями. У нее много друзей, машина в шестнадцать, а родные в ней души не чают.
Семья Оруэллов — типичная семья с обложки. И, даже, когда отец теряет свою адвокатскую контору в Ирландии, хуже не становится. Медее всего шестнадцать, но она все прекрасно понимает. Расстается с молодым человеком, как взрослая, прощается со своими друзьями, обещая иногда приезжать в гости, а после переезжает с родителями в Лондон — там престижная должность в НИИ у матери, да и отцу получается обустроиться.

Она идет по стопам отца, конечно же. Выбирает право в школе, хотя и сомневается до последнего. Она не понимает зачем идет туда, на самом деле, просто не видит себя ни в какой другой профессии. Возможно, это влияние отца, а возможно, это желание спасти невиновных.
Что не только невиновные нуждаются в защите, она понимает уже позже.

Ей восемнадцать, у нее выпускной на носу, поступление в универ, а отец выкладывает перед ней стопку брошюр юридических. Ей восемнадцать, она редактор школьной газеты и черлидерша, у нее за спиной публикации собственных стихов — ни о каком университете кроме Оксфорда речи и быть не может.

Мать посмеивается над этим, отец только закатывает глаза. Он учился в университете попроще, но если есть деньги и возможности, то почему бы и нет.

Они дают ей всего один шанс не просрать ориентиры. Медея не просирает. Не лучшая на курсе, но в десятке лучших. После трех лет обучения, она проходит курс BPTC, вступая в Иннер-Тэмпл и становится полноправным адвокатом.

У нее все так же хорошо, пускай иногда и приходится выслушивать про привилегию белых. Медея не против. Медея напоминает, что она вообще-то ирландка, так что какие привилегии вообще. Медея довольна всем, кроме самореализации.

Внезапное «я хочу всего сама» возникает позже. В двадцать пять лет она чувствует себя на все шестьдесят. Она не закатывает скандалы, боже, она взрослый дипломированный юрист. Она просто говорит родителям, что все, конечно круто, но Оруэллы здесь в Лондоне ассоциируются у всех только с ее родителями, а ей хочется самой, знаете ли.

Родители соглашаются. Отец отдает ей квартиру в Эдинбурге, где когда-то жили его родители, а мать аккуратно расписывает сто и одно наставление. Медея довольна. Медея собирается самореализовываться.

Правда по началу три года долгой и нудной бесплатной адвокатуры, где она представляет почти всех и вся. Но это опыт, это новые знания, а еще это повод проявить себя.

В двадцать девять ее замечает одна адвокатская фирма. У них есть место, а у Медеи есть желание и возможности. Правда долго радоваться не приходится, примерно в этот же год мать сообщает о состоянии отца, а Медея, еле выторговав отпуск, бросается обратно в Лондон. Приходится действовать быстро, потому что обе понимают — такая слава ни ей, ни ее матери не была нужна. Переезд в Ирландию и дальнейшая ссылка отца в пансион для душевнобольных — совершается быстро. И Медея надеется, что больше это ее не побеспокоит.

Как бы не так.

Она знакомится с Двейном случайно, почти как снег на голову в мае (если ты не в россии, конечно же) и почти так же случайно они сближаются. Он — бывший героиновый наркоман, она — адвокат с запросами на собственную юр.фирму. Ну чем не пара столетия? Медее тоже так кажется, пускай они и морозятся какое-то время.

Она не считает это великой любовью — ей правда не до великой, надо подумать, как не нарваться на соглашение о неконкуренции — зовет его нежно «мой калич» и каждый раз закатывает глаза на еду из Макдональдса.

У них идиллия.

Правда длится она недолго. Две полоски и «милый, я уже выбрала себе кольцо на помолвку и платье, а также клинику для аборта — выбирай».
Конечно же, в декрет садится Двейн, потому что вы посмотрите на нее. Она — страх всех мамочек и никаких пеленок и подгузников, а тем более грудного вскармливания. У нее же амбиции, как никак.

Они лучшая пара столетия.

Ей тридцать девять лет, а у нее собственная адвокатская фирма «Visconti & Co» (милый, я не буду менять фамилию, представь сколько бумажек надо будет менять, так что если захочешь развода — только через твой труп), хорошие спонсоры и даже наработанная за столько лет служения этому городу база клиентов, идеальный муж, чьего взгляда боится любой инквизитор и собственный корзинод.

Ей сорок три, и у нее все великолепно, не считая отца в психушке и, кажется, первых звоночков о собственной шизофрении.

[indent] Что-то пошло не так: с недавних пор замечает странные странности, которых недолжно было быть: мужа, хотя он в командировке, сына в комнате, хотя она точно его отвозила минут двадцать назад в садик, Неро попивающим космополитен на ее кухне, и все в таком же духе. Не понимает точно: это ее наследственность проявляется так, либо роднулечка совсем до психушки довел.

___________________________________________________________

Предпочтения в игре: я медленный калич. Но не сильно медленный. Пишу обычно от третьего лица без птицы-тройки, от 2к до 6к, могу удариться и в большее, но стоит ли?
Гей(м)-мастер трош, трош много и опасно. Доведем всех до дурки и сгорим в святом огне инквизиции.
Судьба персонажа: ерусалимка я вечно буду тут. в е ч н о