Эндрю не испытывал злости, нет. Эндрю испытывал четырехблядскую ярость. Не впервой слышать от других, что он сам виноват в своих бедах, а поведение его неадекватное. Возможно (только возможно!), люди были правы, но отчего-то в этот раз возникала твердая уверенность в обратном.

В истории с мобильником есть множество "но". Например, Ливингстон дал незнакомцу позвонить с номера дочери, НО сие вовсе не означает, что на этот номер можно и нужно притягивать свои личные проблемы. Все это слегка злило.
В истории знакомства с Феликсом Кинкейдом полно своих "но", кои приходилось из раза в раз принимать. Зачем - непонятно, однако Эндрю мирился и с периодически хамоватым поведением дилера, и его бедами с башкой, и нежеланием говорить даже свой адрес, хотя они, казалось бы, прошли через огонь и воду вместе. Все это тоже слегка злило. Только вот нормально выместить агрессию рядом с ним никак не выходило.
В истории с наркотиками существует только парочка "но", помимо очевидных плюсов: 1) от них ты становишься зависим и ни на что не годным; 2) без них ломает. И Эндрю определенно злился, сидя без наркотиков почти полторы недели.
В истории с трупом, что пришлось затолкать в багажник арендованной тачки (предварительно разложив там плотную клеенку), настолько много "но", что это перестало всего лишь злить и привело к очевидному исходу:

Ливингстон постукивает пальцем по кожаной поверхности руля в нервном тике, приобретенном после регулярного приема мефа, - теперь это уже не мелодия из детства, а бессмысленное тук-тук-тук. В голове формируется примерно тысяча причин, по которым ему следует застрелить Кинкейда, а глаза взволнованно опускаются вниз к пистолету, лежавшему в бардачке. Труднее найти причину не застрелить, и пока что ею является простое "ну и что мне делать с двумя телами?".

Вероятно, эмоциональное сообщение про "шкуру", "собаку" и "сожрать" уже передали. Выяснить адрес сего засранца не вышло ни у кого (оказалось, что Феликс - умора - сохраняет свою личную жизнь в тайне от многих).
[Тебя распределяющая шляпа в Рейвенкло отправила, да?]

Зато теперь чуть ли не каждая грязь знает, что психопат ищет сбежавшую собаку. Осталось только на столбы листки а4 клеить с фоткой своего бывшего дилера. Многие, наверняка, рады тому, что Эндрю переключил внимание на Феликса. Как минимум потому, что Ливингстон перед всей этой историей с трупом хотел разобраться с одним из должников ("предупреждения", никаких убийств или особых увечий, ибо отпугивать клиентов - плохая стратегия бизнеса). Казалось, сейчас у него уж точно никто не купит, учитывая список угроз в адрес Феликса. Хотя, будем честны, мало кого в данной среде может подобное действительно отпугнуть.

- Сука! - бьет по клаксону, когда автомобиль подрезает его.

В конце концов поиски никогда не остаются безрезультатными. Какой-то адрес ему все же называют (явно не личный) и добавляют, что Феликс, может быть, там. Ну, или не там. Как повезет.
"Как повезет" - вполне достаточный аргумент, чтобы ехать через весь город с трупом.

Даже остановившись у нужного дома в неблагополучном районе, Эндрю все еще не знает, убьет он знакомого (которого считал приятелем и чуть ли не другом) или заставит помогать. Достает из бардачка пушку и прячет за пояс, выходит из машины и направляется к дому, дабы, сверяясь с текстом смс, подняться на этаж и забить квартиру настойчивыми звонками в дверь.
От глазка он, разумеется, отходит в сторону.
Впрочем, это и не требовалось, чтобы обмануть парня под кайфом, без лишних проверок открывшего дверь.
[Вы что там, пиццу ждали??]

Эндрю просовывает ногу между дверью и проходом, не давая оную закрыть. В упор смотрит на шокированного обдолбыша и направляет на него пистолет.

- Кинкейд. - произносит лишь фамилию, вместо нудного вопроса, на что получает быстрый кивок, - Его пепперони приехала. Открывай. - не зная, так ли это, все равно отчего-то выплевывает.

По взгляду человека напротив отнюдь не понятно, угадал ли Ливингстон, но проход открывают, да прижимаются к стенке, будто боясь оказаться под ногами. Ничто не мешает Эндрю пронестись фурией по коридору, чтобы застать в другой комнате свою цель. Радости это ему, вопреки ожиданиям, не принесло. Оно и понятно: рядом с этим придурком включался механизм сверхъестественного транквилизатора. Уже сейчас на голову напали мысли по типу "ой, да посмотри, какой он забавный и вообще прелесть" и "зачем же убивать? давай послушаем, что он скажет". Учитывая изначальные сомнения, Эндрю поднимает на того ствол, но не выстреливает. Вместо этого кладет палец на курок и остается подвешенным на грани.
[Только дай повод чаше весов склониться не в ту сторону, Феликс. Кроме жизненно важных мест, у тебя еще есть и конечности, а я стреляю далеко не в первый раз, дабы позволить выбить пушку из рук.]

- Дай мне хоть одну нормальную причину, по которой я не должен разукрасить стену твоими мозгами, Феликс. Хоть одну, блять.

Эндрю таращится на Феликса, однако никак не реагирует на чужие выкрутасы, ведь... Ведь вполне, блять, очевидно, что этот идиот валяется на чьей-то хате обдолбанный. У него два варианта: торговать или торговать под кайфом. Иных сторон чужой жизни Ливингстон не знал, возможно, потому что сам дилер их не раскрывал, а возможно, потому что [бог уберег] неведомая хрень не давала достаточно надолго сосредоточиться, чтобы начать копать глубже. В любом случае происходящее отчасти ожидаемо. Неожиданная только сила, с которой другого накрыло.

И если Кинкейд вжимается в пушку, словно кот в ногу хозяина, то Эндрю пытался схватить лапами лазерную указку.

Оного все еще недостаточно, чтобы смутить, но достаточно, чтобы вызвать легкую усмешку. Злость не исчезла, но отступила на второй план - как и всегда, когда приходилось испытывать это чувство в сторону Феликса. Он не шевелится, внимательно наблюдает за мурлыкающим от удовольствия наркоманом с ответной долей зависти. Хотелось спросить, а что же тот такого принял, раз так здорово ощущает себя; хотелось опустить пистолет, действительно закинуться той же дрянью, да пуститься в чертов пляс без музыки, но...

- Я за рулем, - отметает все уговоры и доводы.

[Я и без тебя знаю, что меня ломает, сукин ты сын. Будешь говорить мне это - получишь пулю в живот в подарок.]

Долго думает, как же ему теперь поступить с Феликсом.
В чем-то тот был прав, но по глазам видно, что о других последствиях не осведомлен. Пускай будет для него уроком, а не беспричинным выстрелом.
Урок, впрочем, нельзя провести, если не объяснить наглядно.

- Не знаю, какие у тебя беды с башкой сегодня, но жду через пятнадцать минут внизу в черном форде. - наконец, принимает решение и с цоканьем убирает пистолет в сторону от челюсти друга, - Попробуй только не приди или опоздай.

Удивительные параллельные мысли разных тонов, кои не переставали удивлять, да заполоняли голову, когда Эндрю столь же быстро покидал квартиру и спускался по лестнице, пропуская по две, а то и по три ступеньки.

[Мой милый глупый бродячий кот, нельзя же есть все, что дают под видом сарделек. Вдруг внутри мышьяк?]
[Надо было уебать хотя бы прикладом. Он же любит компенсировать моральный ущерб. Пусть компенсирует рожей.]
[Что же он такого принял..? Он в порядке? Может, стоило остаться и проверить, не заблюет ли он в будущем салон?]
[Если сбежит и в этот раз, то земля ему пухом.]

Еще немного, и уже сидит в машине, с раздражением рассматривая проезжающие автомобили. Ему совсем не нравилось быть "чистым", но ничего поделать с этим статусом пока не мог. Принимать наркотики в его ситуации - чистое самоубийство. Свесив руку из открытого окна, Эндрю вновь возвращается мыслями к трупу, лежащему в багажнике: еще один дебил, дорвавшийся до тяжелых наркотиков (насчет Феликса подозрения становились такими же), да подсевший на героин. Такие не водятся рядом с дилерами, вроде клевого парня, что не решаются заглянуть на самое дно, боясь столкнуться с акулами, давно поделившим сей бизнес, аки куски жирнющего пирога. Тогда почему мистер героиновый шик вообще взялся искать Феликса? Может, искали вовсе не для себя? Может, искать попросили именно их, поскольку героинщики - наглухо отбитые и сделают все ради дозы? Что ж, несчастному не повезло, что нашли они именно Эндрю. Причем осознали те свою "неудачу" с первых же секунд при взгляде на знакомое лицо. [По странному стечению обстоятельств конкретно эти героинщики оказались людьми из общей компании, в которой приходилось крутиться и Ливингстону, и Кинкейду.]

[Прощай, ты мне никогда не нравился. Особенно, когда решил, что может угрожать (Феликсу), используя мою дочь.]

- Лопаты, - акцентирует внимание, когда дверь переднего сидения захлопнулась, а пассажир уселся, - На задних сидениях. Мы едем в лес за город. Мой тебе совет...

["лучше не начинай", - сказал ты ранее?]

- ... Лучше не пытайся отказаться.

Вот вам и дружба.
Эндрю заводит автомобиль и поднимает стекла.

- Кому ты, говоришь, звонил с мобильного моей дочери? Знаешь, таблетка - уже недостаточно, чтобы компенсировать моральный ущерб.

Дверцы запираются и автомобиль трогается с места.

- Пристегнись, блять. Не хочу, чтобы ты разбился.

Наедине обожание становилось абсурдным и смешным до невозможности, но Эндрю перестал с этим бороться.

Он злобно усмехается в ответ на грязные намеки в сторону своей дочери. Усмехается так, словно еще одно произнесенное слово приведет к сломанному носу говорящего. Вероятно, потому что попытки поддеть во время ломки - хуевая затея.

Не стоит понимать неправильно, Авроре было всего лишь пять, а Эндрю все еще плевать на ее жизнь. Почти. Труп в багажнике - это "всего-навсего хотел преподать урок для особо смелых и показать, что бывшую семью трогать не стоило". Не из-за сентиментальности или привязанности, а из-за ущемленного чувства собственного достоинства. Эти грязные ублюдки и прочие наркоманы должны четко усвоить: все, касающееся Эндрю Ливингстона, - смертельный номер. Смертельный для них самих.

Сия сомнительная фраза и прочие, слетающие с чужих уст, списываются на последствия употребленного наркотика, а потому вызывают реакцию пассивную или даже вялую, смешанную с искренним безразличием, кое проявляют к излишне крикливой пташке в клетке [из пластика]. И да, Феликс капризно игнорирует просьбу пристегнуться. Что ж, - Эндрю резко тормозит на очередном светофоре - ему же хуже.

"За дорогой следи!"

[О, мой солнечный летний мальчик, тебе бы уследить хотя бы за своим языком.]

Чужая паника не кажется излишне взвинченному Ливингстону чем-то, что заслуживает внимание, однако и не раздражает вовсе. Скорее, выглядит мило и в то же время забавно. Интересно даже, так ли выглядел он сам восьмого февраля, когда столкнулся с необходимостью избавляться от трупа впервые. Цинично раздумывает, что Кинкейду повезло натолкнуться на тело, еще не успевшее начать источать стойкий сладко-тошнотворный аромат. Не просто же так Эндрю запихал оное тело в холодильник перед поездкой. Он, например, терпеть не мог вонь разложения.

Отрицательно машет головой на последний вопрос.

- Чад тебя подставил или продал, Феликс. Может, шкуру берег. - источающим желчь голосом, выплевывает водитель, - Или прошептал телефон моей дочери специально, зная, что это даст тебе какое-то время, дабы залечь на дно. - резко дергает руль в сторону, съезжая на более узкие дороги, ибо движение по главной неизбежно привело бы к патрульному автомобилю, - В любом случае, тебя ищут очень серьезные парни, пославшие героинщиков, ради дозы готовых и глотку перерезать... Один такой тыкал пушкой в мою семью.

Чуть сбрасывает набравшуюся скорость, понимая, что злится от одного только воспоминания.

- Меня ломало. Я был зол. - решает не вдаваться в подробности, - Второй сбежал, и ставлю сотку, что каждая псина отныне знает, что я сделал с Френсисом. - последнее произносится уже без злости, а с некоторым садистским удовольствием, будто сбежавший был отпущен специально.

Кто знает? Так или не так дело развернулось, Эндрю все равно сообщать не собирался. Его личные тараканы в голове не должны особо мерцать в глазах других людей. Достаточно наличия трупа.

Какое-то время они продолжают ехать молча, пока не подъезжают к выезду из города, да все-таки натыкаются на дорожный патруль под досадное "блять!" себе под нос.

- Заткнись и надень очки, Феликс, - заранее командует и пихает солнцезащитные очки, лежавшие на подставке, пока к их машине, вставшей у обочины, идет инспектор, - Ни одного звука, ты понял? - еще одно предупреждение, - Никаких фокусов. - и еще раз на всякий случай.

В окошко стучатся и Эндрю опускает стекло, да изображает свою стандартную улыбку со взглядом "что-то случилось, мэм?". В ответ дама представляется каким-то длинным северным именем, показывает удостоверение и просит предъявить документы.

- В чем причина остановки, мэм? - повторяет уже вслух, раз взгляда было недостаточно, и протягивает водительское удостоверение, доверенность, да документы на автомобиль.

Только кажется, что та внимательно изучает их: если присмотреться, то будет заметно, что хватило прочитать лишь некоторые пункты в каждом документе, тяжело выдохнуть и вернуть все.

- Пристегнитесь, сэр, - вежливо, но настойчиво просит она Феликса, и Эндрю с горящими от злости глазами поворачивается пассажиру.

Пристегни.
Чертов.
Ремень.
С-ука.

- Всего доброго.

Эндрю не прощается и лишь медленно поднимает стекло - классический заискивающий мудак, что, узнав о незначительности причины остановки, спешит мысленно послать на три буквы инспектора. Девушка привыкла, а потому не особо бесится - отходит в сторону, давая черному форду покинуть обочину и продолжить движение.

Мысли Эндрю находились в совершенно иной плоскости, а потому он и не замечает очевидного. Всегда считал про себя, что внимательный. Особенно к мелочам. Однако на деле все вышло по-другому, поскольку именно он [не наркоман Феликс, а чистый Эндрю] не замечает хвоста в виде серого Рено, черт знает сколько ехавшего по пятам.

И тем не менее паники или шока в глазах не было. В ответ на фразу попутчика Ливингстон долго молчит, переводит взгляд на стекло заднего вида, тяжело и устало выдыхает в привычной манере "меня заебал этот сложный мир", да нажимает на педаль газа чуть сильнее, плавно опуская оную в пол. Машина с характерным рычанием ринулась вперед, ненадолго оставляя Рено позади, чтобы тот набрал скорость в ответ, будто с вызовом.

"Да, я еду за вами, и что вы мне сделаете?"

Сначала Эндрю усмехается, а затем несдержанно смеется, переваливая за какую-то ненормальную отметку на спидометре. Впору задаваться определенными вопросами о рассудке водителя, однако те были уже давно заданы.
Ответ неприятен настолько же, насколько и хвост, а может даже больше.

Скорость продолжала лишь расти. Эндрю следит за дорогой и раздумывает над тем, что ему сделать. Как всегда, в любой ситуации есть варианты, делящиеся на две категории: веселые и рациональные. Из веселых: резко затормозить и стать участником фееричного дтп; медленно затормозить и развернуться, да колесить по городу целый день; перестроиться на встречную и поиграть в уклонения со всеми водителями на дороге. По многим факторам выбрать оные варианты было плохой идеей, но, честно говоря, Ливингстон был достаточно отбитым для исполнения любого из них. К счастью, рядом оставались две отрезвляющие причины: труп в багажнике и живой Феликс, которому вред причинять очень сильно не хотелось.

Педаль газа отпускается. Машина плавно теряет набранную скорость.
Приходится выбрать один из множества рациональных вариантов.

- Назад дороги нет. - уже спокойно говорит Эндрю, стерев с лица улыбку, - Даже если мы вернемся, те не отстанут, и они в курсе того, что мы понимаем этот простой факт. Потому и не стесняются.

Скорость возвращается к норме, а пальцы, крепко сжимавшие руль, слегка расслабляются. Он сворачивает на проселочную голую дорогу, не доезжая до Хилл Энда. По правую сторону - пустые равнины, по левую - лес. Приходится сбросить скорость еще сильнее, чтобы автомобиль не трясло на кочках. Серый Рено проезжает мимо поворота, и Эндрю сразу понимает: оное сделано намерено.

- У нас мало времени. - констатирует, съезжая уже даже с проселочной дороги в густую траву, а затем останавливаясь у самых деревьев, - Обойдут с другой стороны или подъедут сюда же, пока мы будем заняты в лесу.

Глушит машину и вытаскивает из-под одежды пистолет, дабы проверить патроны.

- Бери лопаты и пошли. - внешне равнодушно ведет себя, спокойно раздавая указания, будто никакой угрозы не было, - За телом вернемся позже.

Эндрю привык, что некоторые вещи уже не изменить. Так же и здесь: оставалось лишь поплыть по течению и узнать, ждет ли их спасательный камень у водопада, что удержит от падения. Нет? Что ж, не повезло. Да? Тогда он обязательно выбьет, какого хрена этим мудилам понадобилось от Кинкейда.

К счастью, Ливингстон не впервые в оном месте. Совсем неподалеку уже закапывал иные трупы. Да, не всех убитых этот психопат закапывает в собственном саду. Удивительно, но даже сей факт может оказаться прекрасным, когда дело доходит до ситуации, в которой следует ориентироваться на местности.

Кстати, лопаты несет не он. И начинать копать тоже будет не он, несмотря на то, что лопаты было две. Во-первых, потому что у него была пушка. Во-вторых, потому что у него была пушка. И, ах, да, в-третьих, потому что у него была пушка.

- Копай. - в любой опасной ситуации Эндрю имел свойство затыкать и раздавать приказы, - Я скоро вернусь.

И скрылся за деревьями в неизвестном направлении. С ключами от машины. С заряженным пистолетом.