Курт опаздывает на три минуты.
Олдос смотрит на часы немного нервно, строит из себя педанта. План Курта охуительно-восхитительный (нет), так что Олдосу остается довольно мало вариантов: либо включать бумера и брюзжать на неумелую молодежь, либо строить из себя педанта.

Конечно, он выбирает второе.

План Курта от этого не становится менее охуительно-восхитительным, но так можно высвободить агрессию, хотя бы в пассивной форме.

Олдосу, конечно, все это не нравится. Любопытно, но не нравится. Азартно, да, интересно — очень. Но вот червь сомнения и «я знаю, что это закончится крайне хуево для нас двоих», никуда не уходит с самого первого дня их знакомства.

Олдос определенно был болен на голову, ибо других причин, которые бы оправдали его ожидание Курта, он не находил. Олдос определенно был болен на голову и с комплексом доброго самаритянина.

Приму всех сирых и убогих, накормлю, обогрею и позволю творить ёбань.

А еще у него определенно был кризис среднего возраста. Ну тот самый, когда мужчины осознают, что повзрослели и вот-вот на пути к гробу, что нужно сотворить что-то безумное, дикое, ебанутое. Кто-то бросает жен, кто-то ебет малолетних, кто-то покупает себе новый спорткар и долбит кокс. У демонологов же были другие способы. Хотя, кокс там определенно мог присутствовать.

Лучше бы он купил новый спорткар.

У Олдоса, на самом деле, было дохуя вопросов к Курту, на которые он вряд ли бы получил ответ. Да и, честно, которые он бы не хотел задавать. Воспринимать его, как взрослого и состоявшегося мужчину было тяжеловато, потому что, да-да, он тот еще бумер.
Двадцать девять лет — это еще ребенок. Это еще маленький неразумный ребенок, который лишь играется с опасными игрушками. Дай волю, так придумал что-нибудь другое.

Олдос думает о том, что наставнику стоило бы повнимательнее приглядывать за своим малышом.
Олдос думает о том, что это, в общем-то, не его проблема. У него собственный малыш на плечах (и он устроит апокалипсис похлеще, чем Курт, только дай волю), которого надо защищать и от которого тоже следует защитить. Демонов.

Олдос вообще много о чем думает в томительном ожидании. Даже о том, что Курт, в принципе, мог уже сто раз передумать, не быть уверенным в своих силах и прочая чепуха. Это было так же невероятно, как и какой-нибудь Астарот или Белиал (старые знакомые очень стары) на пороге его дома на холме.

На самом деле, Олдос ссыться этого гораздо больше. Именно того, что все пойдет по пизде, потому что трупы сами себя не закапывают, а гробовщиком он не нанимался.

А стоило бы.

Действительно стоило бы пойти в гробовщики.

Курт опаздывает уже на целых пять минут, а Олдос думает о том, что если кто-то кого-то и сожрет, то это определенно будет он и не демона. Приходится зайти внутрь обшарпанного здания, где уже все подготовлено для ритуала.

(олдос, конечно же, верит в инженерские способности курта, но, малыш, я все же демонолог подольше твоего буду)

Он просто хочет свести все риски на минимум. Насколько это вообще возможно.

— Ты опоздал. Я почти все доделал, остались некоторые нюансы.

Олд смотрит на все это с долей
(ты долбоеб господи долбоеб)
скептицизма и здравого недоверия в удачный исход.

По закону Мерфи, все, что могло пойти не так — пойдет не так, а у них так дохуя пунктов, которые могут пойти не так. Олдос верит в этот закон всеми фибрами своей души. Видели, плавали, знаем. И сколько ты не предвосхищая, но предвосхитить случайность не получится на сто процентов.

Олдос, правда, не повторяется. Они обсуждали это уже не раз. Много, долго, громко и «о, господи, Курт почему ты такой упрямый, я был таким же упрямым в твоем возрасте?» Риторический вопрос остается без ответа, как и множество других вопросов, которые начинались «а что если». История сослагательных наклонений не любит, а вот настоящее буквально живет им.

Олдосу, если уж быть честным, немного не по себе. И даже немного жаль Курта. Иногда отцовские чувства (часики все еще тикают) давали о себе знать.

Но, Олдос все еще не повторяется. Все было решено еще до их полноценного разговора, поэтому лучше так, под присмотром того, кто сможет вытащить тушку Курта относительно невредимой, чем оставлять его один на один с этим новым ритуалом.

Чертовски сложным ритуалом. Олдос все же не был последним распиздяем, каким хотел казаться для Эбби, поэтому изучил предельно внимательно все, что собирался проделывать Курт.
Смог бы он так же? Возможно.
Стал бы он так же? Точно нет.

— Понял, принял, — Олдос пододвигает стул ближе к кругу и садится напротив Курта, доставая телефон. — Попробуй без лишнего геройства.
Он не знает какие наставления еще дать Курту. Удачи? Приятного аппетита? Будь осторожнее? Все это естественно, лишнее.

Когда ритуал начинается, Олдос улавливает знакомые слова и фразы, но почти не смотрит на Курта. Ошибок нет, все идеально отточено, что и не прикопаешься. Это радовало, на самом деле, не каждый демонолог мог похвастаться такой скрупулезностью к подготовке и заучиванию действий.
(именно поэтому они и не доживали даже до сорока
не то, чтобы олдоса это сильно расстраивало)

И Олдос почти расслабляется (зря), когда ритуал подходит к середине. Олдос отрывается от главы, которую стоило немного подправить, потому что этот сюжетный поворот ему определенно не нравился, и обращает внимания на Курта.

Что-то идет не так. Точнее, все вроде бы, как и обычно, но вот только в этом обычно в круге всегда был обычный человек, который никогда не сопротивлялся — не мог — сейчас это обычно кажется неправильным. И дело даже не в каких-то фактах, так, чуйка старого демонолога, которого уже хуй чем удивишь.

— Курт? Насколько все идет как нужно?