Его зовут Мерлин Реджинальд Сайкс, и его папа любит выпендрежные имена.
Любил.
Шестой месяц, как его старые кости гниют под землей, и любимое детище его передано в руки нелюбимому.
Мерлин иногда думает о том, что происходит с телом отца. Раздувшийся труп теряет влагу, гниют мышцы, тлеют сухожилия. Говорят, через год трупного запаха совсем не чувствуется. Разрушаются кости... От этих мыслей становится немного дурно, но в то же время слегка (самую малость) приятно.
Но гораздо комфортнее думать о трупе отца как о замкнутой экосистеме для червей и микробов.

Его зовут Мерлин Р. Сайкс, и его квартира слишком велика для одного человека, но делиться он не собирается. Ему двадцать шесть полных лет, в наследство ему досталась компания, и она тоже ему велика, и делиться он ею отказывается тоже.
Для уборки и обслуживания большой квартиры можно нанять человека. Или синта.
Для управления компанией тоже можно нанять людей (или синтов), но тогда придется наступать на горло собственной жажде контроля, а этого Мерлин делать никогда не умел и не хотел. Шел на поводу у собственных маниакальных порывов, изводя подчиненных бесконечными требованиями отчетов по каждому скрипу каждого сраного винтика.

Его зовут Мерлин Сайкс, и его, кажется, немножко ненавидят. Самую малость. Ему хорошо живется на свете с этой ненавистью: простое, чистое чувство, не вызывающее у него ни сложностей в интерпретации, ни, как следствие, дискомфорта.

Его зовут Мерлин, и сегодня он заебался.
Двадцать минут назад он приехал домой, но рабочий день его ничерта не закончен. Он чувствует себя немножко Суперменом, готовым 24/7 сорваться на спасение котенка с дерева, немножко - Черной Вдовой... просто потому что, но в первую очередь он чувствует себя заебавшимся. Устроившись в кресле, прижимает к горящему лбу пакет с холодным гелем, и черт бы их всех побрал.
- Сэр, Вам нужна помощь? - бесплотные глаза Соломона смотрят на него из каждого угла, из каждой тени. Соломону почти столько же лет, сколько Мерлину. Соломон - искусственный интеллект, разработанный Сайксом-старшим.
Его папа любил выпендрежные имена.
- Нет. Не-нуж-на, - по слогам протягивает Мерлин. Иногда он ловит себя на мысли, что было бы здорово превратить весь мир в одного большого Соломона - удобного, послушного, понятного и смотрящего на него с запрограммированным благоговением.
Было бы очень здорово.
- Хотя... Набери, пожалуйста, последний входящий, - пакет приятно обжигает холодом переносицу, но правая рука Мерлина чувствует только легкое покалывание на кончиках пальцев. Быть подчеркнуто вежливым с Соломоном вошло в привычку с детства.
На не-искусственные интеллекты эта привычка не распространялась.
- Господи, почему я должен ждать тебя целую вечность!? - рявкает Мерлин, выслушав отвратительно долгие два гудка. - У тебя есть три минуты, чтобы доехать, а потом ты проваливаешь. Наощупь.
Насмешливо фыркнув, он прервал связь. Приятно нарычать на кого-нибудь после долгого дня натянутых улыбок. На душе стало легче.
- Сол, открой, пожалуйста, дверь... Минуты на две.
Сайкс дотронулся до правого предплечья, ощупывая нервы-проводки, сетью опутавшие стальной остов - и не почувствовал почти ничего. Для него препараты, за которыми мчится по ночному городу Клэр, абсолютно бесполезны.
А вот Джонни за них наверняка мать продаст.
А нет, ошибочка. Продал.

Джонни иногда похож на случайно прибаблившегося бомжа.
- Соломон, не проводи его ко мне. Он воняет, - проворчал Мерлин, капризно морща нос и окидывая Джона придирчивым взглядом. От Клэра действительно пахло... странно. От него пахло улицей, и к этому запаху Мерлин никак не мог привыкнуть. Пахло темными сырыми закоулками, куда Сайкс никогда бы не решился пойти сам. Живым бы он оттуда не выбрался.
А Джон ничего, справляется. Воняет, правда. Ну так и работенка не самая чистая.   
Голос Соломона обретает плоть старого синтетика, и он по-джентльменски подставляет слепому Джонни локоть, отводя его в сторону ванной. Мерлин провожает их взглядом, не скрывая ехидной усмешки - все равно никто не увидит.
Соломон роняет слепца в кресло и, судя по звукам, удаляется, тихо шелестя безнадежно изношенными суставами. Менять его Мерлин не хотел: он почти не привязывался ни к людям, ни к вещам, а привязавшись, не отпускал их ни на этом свете, ни на том.
- Забери, - Мерлин протягивает синту, движущемуся в сторону кухни, пакет с гелем и массирует пальцами виски. Мигрень затаилась где-то в районе затылка, собравшись в горячий комок, лед был здесь бесполезен. Вставая, он цепляет ногой что-то теплое и, чертыхаясь, перепрыгивает через Поппи: старая, непомерно толстая биглиха осуждающе всхрапнула во сне. Мерлин поправил задравшееся седое ухо, нежно огладив горбоносую морду.
Джонни выглядит помятым и уставшим, как будто пил вчера, позавчера, год до этого и, может быть, сегодня. Мерлин разглядывает свое отражение в круглых черных линзах и с глухим стуком опирается спиной о стену коридора.
- Хорошо, я понял, - Мерль непонимающе уставился на протянутую руку с оттопыренным мизинцем и отвел ее в сторону механическими пальцами. - Я не буду с тобой здороваться, пока не помоешь руки, - он брезгливо морщится, - Кто знает, насколько глубоко ты зашел, знакомясь с Бейгерсами. Слышал, у одного из них ВИЧ.
Клэр вздыхает, глубокая морщина пролегает на его лбу, аккурат над очками. Мерлин много раз задавался вопросом, почему Джон просто не сбежит: его долг перед компанией закрыт, карьерного роста нет... Препараты? Возможно, но стоят ли они всех унижений?
Возможно, самолюбие Джона заставляет его цепляться за любую возможность сохранить зрение.
Возможно, ему просто некуда больше бежать, и он прогрызает себе путь вперед, как крыса в раскаленной клетке.
Так или иначе, он зависел от Мерлина, и Мерлин не видел причин не злоупотреблять властью.
- О господи, кто выключил свет!? - он попытался сымитировать испуганные нотки в голосе, но не выдержал и хрипло захихикал. - Я ничего не вижу! Не могу найти препараты.
Вернувшийся Соломон протянул Джону стакан текилы, что-то отдаленно напоминающее сочувствие мелькнуло во взгляде синтетика.