Он приходит в себя уже в клинике, не помня, в какой момент вновь отключился... и заблевал ли крыльцо дома [хоть бы не порог]. Голова гудела и кружилась, а мысли отказывались собираться в единое целое, представляя отдельные слова и фразы: нечто между жалостью к самому себе, отвлеченным бредом и повторяющейся картиной избиения [вернее, только начала, а дальше - провал]. С трудом открывая слипшиеся веки, Эндрю чувствует ровно две вещи: у него был дерьмовый сон и заплывшее лицо. Неизвестно, насколько заплывшее, но нос и челюсть онемели и при прикосновении горели огнем, не говоря уж о нажатиях, приводивших к острой боли. Возможно, перелом или просто слишком сильный ушиб. Кажется, били лицом об пол - впервые в жизни, а потому судить можно было только по кровоподтекам на чужом полу. Уж слишком яркими и одновременно размытыми стали воспоминания с момента пробуждения в квартире Гилкриста: его побег, путь домой и борьба с собой у дверей дома, ведь Ливингстон ни сразу решился на вызов скорой.

Сейчас проклинает себя вдвойне: и почему не додумался вызвать Мефистофеля? Ах, ну да. Последняя их встреча надолго вычеркнула демона из жизни Эндрю. Да и в критические ситуации человек склонен искать помощи у обычных врачей, если это не пуля от мафиози, полученная другим мафиози.

Эндрю пытается сесть; делает это с неожиданным стоном-кряхтением. Кровь приливает в голову, и та разливается мигренью, а потому пациент мгновенно прекращает сие гиблое дело, несмотря на то, что тело по факту не было повреждено (за исключением ноющего плеча из-за вывернутой руки). Вместо оного - находит пульт на подлокотнике и долго не может сообразить, что же именно отвечает за нужную ему функцию. В конце концов таки умудряется согнуть койку в полусидячее положение, да осмотреться: в его палате размещалось еще несколько больничных мест, но лишь единственное, помимо его, было занято спящим пациентом. Стояла абсолютная тишина, а свет оказался приглушен - все, чтобы не раздражать сверхчувствительных пациентов.

Поворачивается к окну и видит за ним серую темноту - вечер лишь начинался. Сколько же он проспал? То было приоткрыто, но никаких запахов, как и сквозняка, Эндрю не почувствовал. Сделав небольшое усилие, еще чуть-чуть приподнимается на локтях и рассматривает пейзаж получше: второй этаж, внутренний двор, никаких автомобилей - исключительно тропинки, скамейки и фонари.

Чтобы не происходило, отчего-то Ливингстон все больше уверялся, что не может позволить себе лежать в больнице. Только не сейчас. Ему нужно продолжать расследование причин цикла, даже если, как сказал Кэмерон, все это - случайность. Вдруг он не прав? Вдруг причина существует? Что будет, если Эндрю найдет ее? Сам не уверен, что знает.

И пусть раньше он сам позвонил в скорую, но сейчас, придя в сознание, желал поскорее убраться. Пора вновь побеспокоить личного джина и его ограниченный запас желаний. Правда вот телефона в больничной одежде, очевидно, не оказалось. Немного порыскав глазами по комнате, Эндрю нашел свои вещи, аккуратно повешенные на спинку кресла в углу. Однако ботинок рядом не положили, как и верхней одежды. Снял в доме?

Набравшись сил в очередной раз, морщась от неприятного чувства, он садится все же на койку и опускает ноги на пол. Тут же ощущает, как голова начинает кружится, а к горлу подступает тошнота. Тем не менее встает и медленно плетется к заветному креслу, дабы медленно усесться в него, тяжело дыша ртом от небольшого путешествия. Умереть в цикле - это больно, но травмы, вроде банального сотрясения мозга, приводили в замешательство посильнее. Он безуспешно хлопает руками по ткани в поисках личных вещей, прежде чем понимает, что те находятся рядом на столике. Кошелек, наручные часы, телефон и ключи от дома - все аккуратно разложено в ряд заботливым мед. персоналом. Хоть в Шотландии и бесплатная медицина, но люди здесь не слишком наплевательски относились к работе. Во всяком случае, все намного лучше, чем представлял себе Эндрю.

Слегка наклонившись, да вытянув руку, смог дотянуться до телефона и даже включить его. Зарядка, однако, говорила, что срок жизни в подобном состоянии недолог. Потому мужчина торопится, пишет смс со вполне убедительным текстом:

«ПРИЕЗЖАЙ. Больница. 2 этаж. Окно во внутрнй двор. Не зн где. Умираю.»

И ведь не врал. Лишь приукрасил ту боль, что испытывал.
Телефон отрубился прямо в руках почти сразу после сего трагичного акта. Ливингстон даже не знал, прочли ли сообщение. Пришлось вернуться на прежнее место и не без удовольствия лечь, да уснуть в очередной раз.

Повторное пробуждение напоминало тот момент, когда выныриваешь из-под воды, надолго задержав дыхание: глубоко и шумно вдыхаешь, словно очнулся после кошмара; широко распахиваешь веки, чтобы тут же закрыть и открыть вновь, но уже не с таким размахом (хотя куда ему с опухшим-то лицом); приподнимаешься на локтях, однако тут же ложишься на место, осознав, что от столь резких телодвижений неприятно темнеет перед глазами.

Еще и макушкой в чужой длинный нос врезался - вот незадача.

Он растерянно пялится сначала на плед, а затем на знакомое лицо, скрытое рукой у носа. Меф? Точно. Меф. Нашел-таки, чертяка.

- ... Золотце? - несколько возмущенно, но скорее удивленно переспрашивает.

Эндрю действительно туго соображал со всеми этими своими ушибами и сотрясением. Медленно формулировал слова и предложения, да с трудом понимал иронию, издевки и прочие прелести знакомства с Дэвидом Лэнгом. Впрочем, не обязательно оставаться здоровым и бодрым, чтобы вспомнить свою идею фикс на сегодняшний вечер (ночь?).

- Меф! - восклицает чуть громче и радостнее со смешной гнусавостью, - Меф, слава богу, ты тут. - вновь предпринимает попытку встать, хватаясь за чужую руку.

Кто бы мог подумать, что у него даже получится сесть. Кто бы мог подумать, что поспешив вскочить на ноги, Ливингстон потеряет равновесие и неуклюже приземлится в чужие руки.

- Нужно срочно убираться отсюда. - с полным сумасшествия взглядом то ли шипит, аки гусь, то ли крякает, аки утка.

Наконец, собирается с силами и отталкивается, прекращая использовать демона в качестве личного костыля.
[Четно говоря, Мефистофелю стоило бы набрать вес, а то аж кости выпирают.]
[Да и Эндрю было бы неплохо прекратить жрать мефедрон, к слову.]

- Блять... - хватается за голову и вновь садится на больничную койку.

И почему это было так больно? Ощущение, будто бы мозги взболтали, с чем-то смешали, а сверху положили оливку и подали в бокале некому садисту-людоеду. Сплошная каша... Ну или коктейль водка-мартини (привет, Джеймс Бонд).

- Я не хочу оставаться здесь... - энергичное требование, разбитое о волны сильнейшей мигрени, превратилось в тоскливый и вялый скулеж, - Я не могу оставаться здесь пока... - он не заканчивает фразы, говорит абсолютную бессмыслицу и ерунду, - Машина есть?

Поднимает глаза на "спасителя" (был ли хоть кто-нибудь, кто помогал ему по доброте душевной?) и тяжело выдыхает, а затем все же убирает руку с головы. Облизывает разбитую губу, честно пытается собрать аргументы в единую и четкую причину не оставаться в больнице, но не может. Одновременно возникал образ прошедшей драки (правильней сказать, наверное, избиения) и цикла, и бог пойми чего.