-...и да упо-по-коится его душа с м-миром.
Джоан переворачивается на другой бок и жмурится, забиваясь поглубже под одеяло. Если делать вид, что не слышишь и вообще крепко спишь, то...
- МААААААМ! А включи духовку, Паскаля надо кре... кре... - Аврора протягивает сложенные ладони с лежащим в них персиковым комочком. Запинается, злится, облизывает пересохшие губы. В светлых глазах - наигранная печаль и щепотка серы. - Сжечь. 
Джо мычит в подушку. Утро обещает быть добрым.

В принципе, она давно уже хотела поговорить со своей маленькой Вэнсдей Аддамс о смерти и о том, что на самом деле это уже пятый Паскаль только за прошедший год, но если девочка сама догадалась, то... умница. Супер! 

Раз она так здраво мыслит, может, сказать ей, что папа умер? 

- Вэн... Аврора, положи его в клетку и вымой ручки, пожалуйста, - спуская ноги с кровати, нашаривает носки и ищет взглядом телефон. Класс, поставка опаздывает, администратор заболел, на улице пасмурно, возможны осадки в виде дождя, пандемия, топ-10 способов увеличить ч...

Может, завести ей котенка? Ответственность, опять же. 

Она вытряхивает поддон с опилками и хомячком в мусоропровод. Недолго думая, поддон выкидывает тоже - нахрен Паскаля, нахрен хомяков, нахрен похоронные процессии. Пусть Аврора научится развлекать себя чем-нибудь еще.
Мама, когда я вырасту, я хочу быть священницей!!
Джоан сжимает руль до побеления костяшек. Нахрен, нахрен... нахрен! Найти квартиру, съехать от матери, нанять, наконец, няню - и просто ждать, пока эта религиозная лихорадка не пройдет. 

А дядя Стэн тоже на Луне?

А дядя Стэн смылся, потому что “не готов к детям” и потому что “у тебя во время секса такой отсутствующий вид иногда... ты будто смотришь в потолок и думаешь, как бы его покрасить”.

Натянуть, идиот. Кто вообще сейчас красит потолки?..

Мам, а ты всех мужчин прогоняешь на Луну?

Джо с содроганием думает о том, что же будет, когда Аврора научится включать духовку сама. Пока что можно оставлять её с бабушкой... А потом? 

Нахрен. Нахрен! 

- Доброе утро, это Джоан Ливингстон... да-да, мы недавно говорили с вами по поводу съема жилья. Я через час освобожусь, мы можем встретиться?.. 
В конце концов, не сгорит же этот несчастный магазин от того, что она уйдет пораньше? Аврора еще не научилась включать духовку. 

Захлопывая дверь машины, она замечает надпись на пыльном стекле.

“ХРЕНОГРЫСКА”

Интересно, в какой момент она появилась? Пока машина стояла на парковке около дома матери, или около работы, или около дома с потенциальной съемной квартирой?.. Нет, правда интересно. В первом случае это почти наверняка доброжелательные соседи, во втором - коллеги, а в третьем она, наверное, зря заперла тот форд на стоянке, но ей же быстро, на пять минуточек...
Джоан замазывает “с”, переправляя её на “з”. Не можешь предотвратить - возглавь.

”ХРЕНОГРЫСЗКА”

В бумажном пакете из-под сэндвича жалобно пискнул котенок, снятый с колеса в самый последний момент. Она спасла ему (или ей?) жизнь, так что формально даже не убьет, подарив его (её?) Авроре. 

- Э-эй, я дома! Соскучились? - ручка двери поддается без всяких усилий; Джоан раздраженно цыкает. - Мам, я сколько раз говорила, что дверь нужно закрывать? Ну проходной двор же, зайдет любой психо... 
Горло котенка испустило какой-то низкий не то стон, не то вой. Или не котенка. 
Кажется, у нее подогнулись колени, и если бы она не наглаживала эту юбку битый час, то всенепременно упала бы; пришлось стоять - юбку жалко. 
- КАКОГО Х... - Аврора округлила глазки, и Джоан запнулась, хватая ртом враз загустевший воздух, - Х... хорошего я тебе к-котенка нашла, з-з-зайчик! 
Не то чтобы она не рада была видеть бывшего супруга... но гораздо больше она была бы рада увидеть его за решеткой, например, или в огне, или в хосписе, или в... 
Но никак не вооруженным пистолетом (он настоящий вообще?) в опасной близости от дочери. 
- Ид-ди сюда, милая. Т-только медленно, а то... а то котенок м-может... испугаться, - губы Джо дрожат, складываясь то в заискивающей улыбке, то в гримасе бешенства. Бумажный пакет с котенком совсем промок под её ладонью.

Если бы кто-нибудь раньше сказал Джоан, что она будет бояться Эндрю как черт ладана, она бы громко рассмеялась и покрутила бы пальцем у виска. Бояться? Его? Что забьет насмерть разбросанными по дому носками, или...

Ты жалок, Ливингстон! Мне противно слушать твои оправдания! - вдохновенно, с садистским упоением втаптывала она в грязь его смешные попытки примириться после очередного раскола...

Ты... ты... сделал с ней что?..

Джоан скрипит зубами, чтобы унять дрожащую челюсть. Жестом показывает дочери закрыть уши.

- Суп из семи залуп! - шипит, - Я... я... просто уходи! Иначе я вызову полицию, клянусь здоровьем мамы.

Которой, видимо, совсем не поздоровится теперь.
Котенок слабо трепыхнулся в пакете.

Уголок рта дергается - Джоан едва сдерживает случайную ухмылку, по-змеиному облизывая пересохшие губы. 
Ей определенно нравится этот тяжкий вздох. Ей нравится его раздражать, губкой впитывая щедро разлитые эмоции. Что-то в этом есть ностальгическое - эхо былой безнаказанности и остатки власти в холеных пальцах.

Иногда ей снится, что лезвием лопаты он с размаху, не колеблясь, отрубает все до одного, а потом несет канистру с бензином...

В ней действительно не осталось былой смелости, но это не значит, что она не испытывает ностальгии. 

Джоан свободной рукой подталкивает Аврору, заслоняя собой. В глубине души она не верит, что Эндрю способен причинить вред собственной дочери (ведь он все еще любящий отец, да?), но предпочитает не раскрывать все карты. 

Втягивает воздух со свистом. Парфюм он все-таки не поменял. Выставляет перед собой руки с зажатым в них пакетом, пытаясь сохранить дистанцию. К горлу подкатывает колючий комок тошноты: ей бы в бумажный пакет подышать, да там уже занято. 
- Ты же взрослый ч... черт, - Джоан клацнула зубами, вздрагивая. Под глазами расплылась подводка. Она смаргивает попавшую в глаз ресницу.
- Черт, черт, чертчертчерт! - мгновенно подхватывает Аврора, кружась на месте волчком с обезглавленной куклой. Кажется, котенок её ни капли не заинтересовал; не была она удивлена и визитом папочки...
Впрочем, судить о ситуации по реакции Авроры - все равно что собирать перелом ноги, опираясь на комиксы. Хотите ножку Дональда Дака? 
Раньше Эндрю никогда не сопротивлялся; а теперь смотрит с прищуром, улыбаясь, и совсем не похож на жертву.
Но, в конце концов, что он может сделать?..
- Ты вообще слушаешь меня?.. Я попросила тебя уйти, - восстанавливает дыхание; голос становится звонче. - Нет. Стэн ушел. И ты вроде как тоже. И у тебя, вообще-то, мой номер есть - что мешало позвонить? - нотки упрека; ностальгия. 
В густой тишине набатом звенят настенные часы. И все-таки, что он может сделать?..
Не мог же он за пару недель пройти путь от лапушки Эндрю до Эндрю-садовода. За один день такие дела не делаются. 
Значит, все это - притворство, или..? 
Плечо Авроры выскальзывает из-под её ладони, а не уронить котенка под дулом пистолета не так уж легко, как кажется.

Солнце светит сквозь тщательно намытые окна (конечно, ведь недавно приезжала мама Эндрю). Она расставляет тарелки: первую, вторую, третью; со стены кухни за приготовлениями укоризненно наблюдает Иисус, всей своей миной выражая, что не ради супа с фрикадельками он страдал.
Могли бы пиццу заказать.

Джоан опускает пакет с котенком на кафельный пол; со стены этой кухни на нее не пялится тощий еврейский мальчик, но от этого не легче. Только перед холодильником она ощущает, как горят щеки.
- Мам, можно хлопья? - Аврора деловито укладывает подушку на стул, прежде чем забраться.
- Спроси у папы, - не оборачиваясь, пожимает плечами она, растерянно разглядывая полки в холодильнике. 
Молоко, масло, вчерашняя индейка...
И все-таки, что он может сделать? Если исходить из фактов, то он убил едва знакомую женщину, и сейчас стоит с наверняка заряженной пушкой в квартире её матери.
Кстати, а где мать?..
- Эндрю, - устало вздыхает, и плечи опускаются. Включает кофеварку: от короткого щелчка по кухне расползается горьковатый запах молотого кофе, - Это сюр. Так н-нельзя. 
Солнце бликует на подставке с ножами, приковывая её взгляд. Хлеб... нужно нарезать хлеб.
Рукоять двадцатидюймового ножа ложится в ладонь на удивление органично. Хлеб под лезвием даже не крошится.
- Милый, - все еще не оборачиваясь, зовет она, кивая на раковину рядом, - Помой, пожалуйста, руки перед обедом. 
В конце концов, она - не едва знакомая женщина.
Котенок, охрипший от писка, наконец затих. Под пакетом расползлась лужа мочи.

Джоан ненавидела семейные обеды. Ненавидела расставлять теплые тарелки, ненавидела раскладывать приборы, ненавидела, когда Аврора, ковыряясь в тарелке вилкой, брезгливо морщила нос, наматывая спагетти.
Мама, они похожи на червяков. Можно хлопья?
Ненавидела, как он приходил всегда вовремя; как звонил домой, желал доброго утра и спокойной ночи, уточнял список покупок; как отмалчивался во время ссоры, чтобы позже разразиться извинениями вперемешку с мольбой.
Джо хлопала дверью, требовала, кричала, жаловалась и угрожала, подражая героиням не то романов, не то голливудских фильмов (он и тут не желал следовать роли) - но через положенное время обнаруживала себя за столом, механически читающей молитву перед обедом. 
Благослови, Господи Боже, нас и эти дары...
Вот только благословением тут не пахло - похоже, где-то Джоан круто насолила Ему, раз на своем ковчеге он подобрал ей в пару сверчка Джимини. 
Иногда она думала, что дело в ней: что она слишком многого хочет, много требует, и вообще во всем виноваты гормоны, менструальный цикл, фаза Луны и положение Меркурия, и пора бы уже перебеситься и принять факты...

Пока не поняла, что Эндрю думает так же. 

Когда он прикасается к её плечу в постели, ей хочется дать ему локтем под дых.

Он говорит, что с ней, такой сумасшедшей, обрел Бога; она говорит ему, что у него пена для бритья за ухом и вообще на работу бы поторопился. 
Это не было похоже на брак. Это было вообще ни на что не похоже. И хоть у одного из них хватило яиц, чтобы разорвать этот порочный круг.

Не у Эндрю, разумеется.

- Ты параноик, милый, - она непроизвольно напрягает мышцы спины и кора, как будто они способны защитить нежное и хлюпающее нутро от выстрела, - Иногда нож - это просто нож. 
Нож со звоном падает на столешницу. На лице её не дрогнул ни единый мускул: будто и нож отложить она решила сама, и нет никакого пистолета, и стиснутое до красных следов от пальцев запястье её ничуть не смущает.

Страшнее пушки у почек было потерять вожжи, потерять непробиваемую шкуру перед сверчком Джимини. 

Ведь это же он, правда? Он выдыхает в ухо, призывая к совести?..

- Почему ты не подумал об Авроре до того, как явиться к нам домой с пистолетом? 

соделай, дабы любовь, укрепляемая благодатью таинства брака, была сильнее слабостей и кризисов, через которые нередко проходят семьи, и да выдай всем женам пуленепробиваемый жилет.

- Пусть будет так. Пусть будет так, как ты говоришь, - вкладывая в свои слова максимум “чем бы дитя не тешилось”, Джоан тянется свободной рукой вверх, открывая шкаф. 
Какой-то очередной мультяшный герой смотрит на них с упаковки хлопьев кретинской рожей “я-обдолбался-за-всю-Шотландию”. Джо встряхивает пачку - еле шуршит.
- Извини, детка, - почти с сожалением тянет, делая шаг назад и наступая каблуком на ногу Эндрю. Случайно, конечно же. - Хлопья почти закончились, папочка опять ошибся. Ничего, папочка, мы привыкли.

Отредактировано Joan Livingstone (2020-03-15 21:06:57)

Джоан, вопреки мнению многих и многих (а в особенности - родителей), не была тупой малолеткой. Заносчивой, капризной, недальновидной, не умеющей считать деньги, эгоистичной, склонной к манипуляциям - о’кей, мам, я поняла, буду к девяти.

Но не тупой. 

А потому, когда Эндрю отправил дочь поиграть (убрал из комнаты единственного свидетеля, - пронесся в мыслях шуршащий и пахнущий свежей краской газетный оборот), Джоан подобралась вся, как пружина; что он сделает? Выстрелит ей в голову, чтобы сразу (ах, вот беда, придется разориться на закрытый гроб, если не хотите, чтоб Аврора писалась во сне до Второго пришествия), или решит, что это незаслуженно просто и выстрелит в живот, чтоб помучилась? Или этим же ножом для резки хлеба сделает ей вторую улыбку на шее - от уха до уха? Или просто забьет, как собаку, как ту…

Интересно, после этого он возьмет Аврору к себе или скинет на одну из бабушек? 
Может, он прав, и все проблемы дочери, начиная заиканием и заканчивая энурезом вкупе с повышенной капризностью - её, Джоан, вина?..

Сложно быть хорошей матерью, когда сама едва закончила старшую школу. 

А может, он инсценирует её самоубийство? Делов-то. Потом Эндрю расскажет всем, что Джоан Ливингстон, урожденная Маккензи, умерла от любви к... кому-нибудь. Тому же Эндрю. И все поверят, скажут - Господи, эта Джоан никогда умом не блистала, бедный Эндрю; и чертов Эндрю будет ходить с таким невыносимо грустным лицом, и люди будут гладить его по плечу, и весь он такой скорбный, с извечной печатью мученика на лице... 

Джоан передернуло. Представившаяся картина была настолько отвратительна, что её стоило бы показывать на семинарах с тупыми названиями вроде “Стоп-Суицид” или что-то вроде того; одной этой картины хватило, чтобы Джоан твердо решила никогда и ни за что не заканчивать жизнь самоубийством, чтобы не удружить какому-нибудь говну вроде Ливингстона. 

Осталось убедить дражайшего бывшего супруга в том, чтобы тот ни за что не инсценировал её самоубийство. Пусть лучше утопит. Она готова сама выбрать самый красивый тазик и самый классный цемент, и надеть прабабушкино кольцо, которое весит тонну (если еще не сдала в ломбард, конечно). Но только не это. Нет.

- Ты уже обещал дочери шоколадку, - парирует чуть скачущим голосом, провожая взглядом упавшую коробку из-под хлопьев, - Можешь мне тоже захватить с орешками. В следующий раз.

В следующий раз она будет готова.
Например, нальет кофе к шоколаду. 
Похоронит маму, которую Эндрю наверняка уже расфасовал по непрозрачным пакетикам с лейблом какой-нибудь местной сети магазинов. Интересно, если не заявлять о её пропаже, как долго можно будет получать её пенсию? Чисто теоретически, для подруги. 
Аврора что-то бубнит, стремясь не то занять себя, не то заглушить голоса родителей. Они всегда старались не ругаться при ребенке, но...
- Хреновые мы с тобой родители, да? - почти горько выдыхает куда-то в район груди Эндрю, который снова оказался близко, слишком близко. От этой близости в горле першило и жгло; давление ощущалось почти физически. Ей хочется оттолкнуть его и сказать что-то колючее (например, “эй, дорогой, когда ты так близко подходил в прошлый раз, у нас появилась Аврора”), но вместо этого Джоан только поднимает руки с раскрытыми ладонями, робко отгораживаясь. 
Когда Эндрю касается её руки, Джо кажется, что в нём вновь возобладало человеческое; это пугает едва ли не сильнее предыдущих перфомансов с пушкой.

Пораженные бешенством звери часто выходят к людям и ластятся.

Кожу неприятно саднит под чужими пальцами.
- Нет... нет, не больно. Пустяк, - пожимает плечами по-птичьи резко. Насмешливо фыркает, - Прости, но если бы я учитывала каждый нож в спину, то давно бы стала дикобразом. 
В этом весь он - в красивых жестах, в почти безобидных упреках
и в зажатом в свободной руке пистолете теперь тоже он - не следует об этом забывать, предаваясь ностальгии. 

он едва склонил голову, но можно вцепиться в волосы у него на затылке, и если очень повезет, то с размаху встретить его прекрасный прямой нос с не менее прекрасным коленом Джоан, а потом... её точно оправдают?

Джо разливает кофе по чашкам осторожно, чтобы не поднять осадок. 
- Так ты зашел посплетничать? - смеется, но не то чтобы весело. Тянется за сливками в холодильник. - Сливки, молоко?.. - оборачивается. Все-таки быть с ним лицом к лицу намного спокойнее. - С чего ты взял, что я вывела его из себя? Он... свободный мужчина. Я - свободная женщина. При желании могу даже попасть в какой-нибудь женский благотворительный клуб лесбиянок типа “Дочерей и сестер”. 
Котенок издает сдавленный писк, пытаясь потереться грязным боком о ногу Эндрю. 
- Он не хочет детей. А еще сказал, что я хреновая любовница. Теперь-то я понимаю, как это - быть в твоем лагере, - кофейная пара почти аккуратно опускается на стол перед носом Ливингстона. Со стороны комнат доносится детское “хре-хреновая... хреновая_хреновая” - Аврора явно пробует слово на вкус. Джоан закатывает глаза, как от мигрени, и подвигает стул для себя. - Вопрос за вопрос. Что ты собираешься делать?.. В смысле не вообще, а с нами. Со мной. Ну и “вообще” тоже - смоешься в Мексику потом?.. Только не инсценируй самоубийство, умоляю. - отмахивается, - Не спрашивай.

Отредактировано Joan Livingstone (2020-03-20 00:58:30)

Джоан провожает взглядом дочь, схватившую котенка за голову; остановив её жестом, помогает, подкладывая одну ладошку девочки под задние лапы котенка, вторую - ему же под грудь. Пальцы даже при скользящем касании чувствуют под пыльной шубкой торчащие ребра. Котенок хрипло пищит.
- Вот так, солнышко, - щурится Джоан и мягко подталкивает дочь в сторону комнат, - Иди. Нравится?
Аврора задумывается на мгновение и кивает, растягивая пухлые губы в неуверенной улыбке. Джоан отмечает крохотное серое пятно кариеса на молочных зубах и делает мысленную заметку о том, что стоит записать девочку к стоматологу. 

Котенок затих. Джоан растерянно разглядывает столешницу и давит ногтем что-то черное на ней. Чтоточерное отпрыгивает. Блоха?.. 

Еще одна общая черта матери и дочери: обе питают слабость к убогим.

Джоан отбивает ногтями по столешнице какую-то мелодию. Будь она сентиментальнее и с айкью не превышающим температуру тела, сказала бы что-то липко-сладкое вроде ”Эндрю, это же наша мелодия, Эндрю!”
К несчастью для обоих, Джоан не была ни сентиментальной, ни верующей; жизнь в браке сделала её цинизм еще более нездоровым, а вот разнеженности не добавила ни на йоту.
- Как угодно, - салютует кофе со сливками, - Я как раз себе плюнула для вкуса. 
...зато добавила вагон отвратительного чувства юмора. 

Джо откидывается на спинку стула и с трудом сдерживает саркастичную усмешку. Он - он! - говорит ей, что не считает её плохой любовницей! Сюр! Как будто Джоан нужна была его оценка или поддержка, или что-то в этом роде... 

Такую же ехидную ухмылку Джоан прятала, когда убеждала мать, что синяки на её коленях из-за неустанных молитв во здравие отца. Который, конечно, умер. 

А ведь они - и мать, и отец, и Эндрю, простигосподи - наверняка верили и верят до сих пор, что Ливингстон первый и единственный. 

Когда Джоан припоминает, что Эндрю уже есть с кем (чем?) её сравнивать, становится уже не так весело. Глазные яблоки той шлюхи уже наверняка сожрали мыши, а через полгода её кишки, разложившись, станут прекрасным удобрением для цветов.

Сначала, правда, азот убьет все живое под и над трупом.

Так вот что, оказывается, происходит с проигравшими сравнение?..

- Спасибо за уточнение, - почти искренне благодарит, пригубив кофе и, кажется, совсем не реагирует на звук захлопнувшейся двери. - И за доверие.
До последнего надеется, что это сквозняк; увы, её шаги она знает слишком хорошо. Как по нотам: вот она захлопывает дверь, вот она шуршит своим пальто цвета моли, вешая его, вот бляшка на её сумке задевает стену с неприятным скррр…

Ни Ливингстон, ни Аврора, кажется, ничуть не удивлены возвращению бабушки. Более того - дражайший бывший (лучшая его черта) супруг прячет пистолет с выражением досады на лице. 

Джоан не была идиоткой. 

Лучше бы Эндрю расфасовал её по пакетам.

Чокнутая сука.

- Да, мам, - прикрывает глаза с наигранной усталостью, кивком приглашает за стол, - Я вернулась с работы пораньше. Как видишь. 

Тупая сука. Тупая сука. Тупаясука тупая сукатупаясука тупая тупаясука!
Весь этот театр, весь этот блядский цирк - для неё, Джоан, одной. Мать была в курсе, что больной ублюдок остается наедине с дочерью. Аврора была в курсе, что папа возвращается с Луны на пару часов, чтобы собрать с ней лего и похоронить очередного хомяка. Эндрю, наверное, уссыкался со смеху в своем долбаном белом доме, когда она кинула его номер в чс и запретила приближаться к ним с дочерью - а потом звонил миссис Маккензи и абсолютно беспрепятственно договаривался о встрече. 

О, не миссис Маккензи тут тупая сука, Джоан.

Господи, если бы у неё в руках был пистолет Эндрю - выстрелила бы, не раздумывая. 

В кого?

У нее ходуном ходят руки - она стискивает кулаки так, что хрустят костяшки. Её даже собственная пятилетняя дочь наебала. 

Семья уродов. 

Джоан с силой бьет кулаками по столешнице - кофейные чашки подскакивают и звенят; последовавшая за этим перезвоном тишина тяжелая и смурная, как утро после попойки. 
- Да. Я Джоан. И... - вы все - моральные уроды, будьте вЫ ПРОКЛЯТЫ, - Я ухожу. 
Рывком она встает, толкая обеденный стол, и, оттолкнув мать с прохода, берет хнычущую Аврору за руку и тянет её в сторону двери, на лестничную площадку. 

Не месяц май? Плевать, согреются в машине. 

Больше всего ей хочется запереться в машине и зареветь, растирая по лицу черные разводы... и чтобы Эндрю был вынужден ранить эту суку.