Пламя разгорается достаточно быстро, ползя по старым темным доскам, как по лучшему средству для розжига костров. Охуенно больших костров. Лукас взирает на это со ступенек дома напротив - его хозяева сейчас были на работе, оставив коттедж, ярко контрастирующий на фоне вечной атмосферы старости и разложения, исходящей от жилья Уайтов.
Парень включает музыку в наушниках и закуривает сигарету. В его глазах пляшут рыжие и красные языки, отбрасывая искры рукотворного пожара.
К черту это город.
К черту этот дом.
К черту Рингера.
К черту все.
Сара любила огонь, но Лу никогда не понимал ее увлечения. Она резала ножами и прижигала кожу рук своими же сигаретами. Однажды попросила его сделать то же самое, оставив точно такой же ожог (а после - шрам) в том же месте, где любила оставлять она - между большим и указательным пальцем. Они были достаточно пьяные, дабы сделать это, и достаточно легкомысленны, чтобы поцеловаться, когда боль утихла. Им было плевать на рамки дружбы или любовников. Они не спали вместе и вряд ли привлекали друг друга, но развлекались, как могли.
Сара младше его. Недавно ей исполнилось восемнадцать. Они пошли в walmart за тортом, подрались ими, споря насчет выбора [Сара хотела клубничный торт, а Лу имел аллергию на клубнику], а затем их выгнали из магазина в очередной раз. С этой бешеной стервой нельзя никуда нормально выйти, лишь сидеть на крыше какого-то дома, морщась от того, как щипет царапину, оставленную ее ногтями, под сладким кремом на лице. Она ткнет в щеку пальцем, а затем оближет его, как ни в чем не бывало - Сара иногда умела быть милой и мерзкой одновременно.
Ей бы понравился этот огонь - Уайт знает наверняка. Жаль, что она не могла посмотреть на него, запертая под домашним арестом на неделю. Перед тем, как решиться на сей шаг, он позвонил подруге и сказал, что хочет уехать из города и из Канады. Она спросила лишь: "Надолго?". И получила ответ: "Навсегда". Удивительно, но почти мгновенно их разговор перейдет после этого в обсуждение произошедшей ссоры каких-то возлюбленных в чате, где они оба любили зависать. В конце же, перед самым прощанием, она скажет: "Продолжай мне писать, ладно?"
Они познакомились совершенно случайно, и Лукас всегда знал, что Саре было с ним удобно и ничего более.
Теперь его не держало ничто: ни единственная подруга в городе, ни душевнобольная мать в доме престарелых, ни такая же душевнобольная тетя, кою на днях Лу все же сдал в психушку, не в силах продолжать терпеть.
Ему было это не свойственно - делать серьезные шаги и решительно менять свою жизнь. Особенно таким радикальным способом. Он был неуклюжим и неловким горбящимся мальчиком со страхом к другим людям. Мальчиком, не решившимся поступить ни в один университет или колледж. Мальчиком, запертым в большом старом доме вместе со своими страхами, неуверенностью, слабостью и нездоровой родственницей. И продолжал бы таким оставаться, если бы не появление в его жизни придурка-соседа, а также подруги-пироманки.
Впервые Лукас делает что-то решительное и делает оное с размахом. Может быть, из него ничем не вытравишь забитость и жалкость, но можно хотя бы попытаться доказать окружающим, что Лукас - это не серость, не фон и не домашний питомец, а также не игрушка для чужих игр. При мысли об этом на глаза наворачиваются слезы, но Лу подавляет это, отмахивается, ибо хотя бы теперь-то он должен выглядеть если не сильным, то слетевшим с катушек. Должен выглядеть так, чтобы при взгляде на него люди желали не обтереть ноги, а держаться в стороне.
Его хлопает по плечу маленькой ручкой ребенок, заставляя выйти из дум, снять один наушник и удивленно обернуться. Позади стояла семилетняя девочка - соседский ребенок, отчего-то оставленная дома в одиночестве [он не знал об этом]. Вытаскивает сигарету изо рта и выдыхает дым в противоположную от ребенка сторону, затем натягивает легкую улыбку и подмигивает, чем, скорее, пугает девочку, почти не видевшую странного парня на улице до этого (еще бы, ведь Лукас постоянно сидел дома).
- Ты позвонила маме с папой? - спрашивает он, на что получает положительный кивок головой, - Что сказала?
- Они не отвечают...
- Не отвечают, значит? - сочувственно и весьма устало выдыхает Лу.
Ему всегда было проще вести разговор именно с детьми. Не терял мысли и не заикался, а потому мог здраво оценить ныне, что огонь может перекинуться и на соседние дома, пускай пожарных он уже вызвал самостоятельно.
- Меня зовут Лукас, а тебя?
- Марина...
- Какое красивое имя.
- Зачем вы сидите у моего дома? Ваш же горит.
- Ну... В жизни много чего горит, Марина. И дом - не самое страшное, что может сгореть.
Она не понимает, но, к удивлению, лишь кивает, улыбается в ответ и садится на ступеньки рядом. Лукас не тушит сигарету. Честно признаться, хотя ему и проще было общаться с детьми, оное не говорило о том, что он будет более внимательным и добрым по отношению к ним. Просто старался не пугать. Вдруг страховые агенты станут допрашивать еще и соседскую девочку.
[nick]Lucas White[/nick][status]справку сделай, ок?[/status][icon]https://i.imgur.com/v7L1hPz.gif[/icon][sign]господибоже, блять, за что[/sign][lz]<div class="lz"><a href="https://goetia.rusff.me/"><b>ЛУКАС УАЙТ</b></a> [21]<br>увернулся от шизофрении (не точно), не увернулся от социофобии (точно). вымой уже тарелку за собой, <a href="https://goetia.rusff.me/profile.php?id=20"><b>свинья</b></a>.</div>[/lz]
Отредактировано Charlotte Hodge (2020-03-09 15:15:53)