Линда поднимает голову и несколько секунд смотрит на него поверх очков, едва заметно сжав пальцами пачку бумаг в руках. Вместо приветствия - кивок, вместо вежливого переброса не несущими смысла репликами - молчаливое протягивание двух папок с документами. По его первой оценке в каждой не более трех листков: обращение, протокол, нечто вроде титульного листа.
Остальное продолжает лежать на краю стола Линды, вновь уткнувшейся носом в свою работу. Вечером женщина соберет все в общую папку, к концу квартала - сошьет в другую, выведя на обложке точную дату, и вспомнит о них, в лучшем случае, когда настанет время очищать архивы.
Часть из них Гилкрист все равно проглядывает.
Чушь. Чушь. Может быть. Чушь. Интересно. Чушь.
Из общей стопки выуживаются еще два листка - Линда пожимает плечами, мол, если нечего делать, и больше не проявляет никакой реакции.
Немного подумав, Рэм быстро перебирает стопку большим пальцем, прежде чем вытащить еще один.

Истории о призраках покойных бабушек/жен/мужей, о топоте детских ножек, о рептилоидах и облучающих микроволнами соседях благополучно отправляются в утиль. Большая часть выдумок куда любопытнее отправляется следом. Остатки фильтруются, затем еще раз и еще, прежде чем отправляется в новую папку и всучается в руки назначенному инквизитору.
(не забудьте учесть ранг, доступ и личный интерес)

До недавних пор Гилкрист с недоумением воспринимал последний пункт.
(какой может быть личный интерес, кроме работы?)
Смотря на плотно сжатые губы, а после - в сгорбленную женскую спину, Кэмерон, к своему сожалению, понял, что имеется ввиду.

- Не, мужик, все также пока.
Мартинес разводит руками, давая понять, что тут не в силах ему помочь, и инквизитор ему верит. Ограничивается очередным кивком, мол, принял к сведению, после чего вытаскивает из внутреннего кармана пальто свернутый снимок, разворачивает и подсовывает под нос собеседнику.
- Этого не знаешь?
Тяжелый вздох можно считывать как «напомни мне, почему я еще с тобой разговариваю» - последнее остается неозвученным, потому что Гилкристу достаточно сунуть руку под пальто еще раз, чтобы напомнить, почему не нужно ему мешать. Вместо пререканий Икер всматривается в чужое лицо, крутит фотографию то так, то этак, даже смотрит через приглушенный свет лампы в своем кабинете.
- Навскидку не вспомню, но поищу. Копию сделать или пока оставишь?
Рэм молча кивает и идет на выход.
С Мартинесом всегда приятно иметь дело.
(почти)

Жизнь - устоявшийся, окаменевший паттерн. Изредка сдвигается то в ту, то в иную сторону, но всегда возвращается к привычной форме. Гилкрист полностью ему соответствует: годами сохраняющиеся привычки, распорядок дня с соблюдением алгоритма с точностью до минуты, стабильные привычки и отсутствие в гардеробе предмета одежды ярче светло-серого цвета.
Кэмерон Гилкрист - константа.
Своей жизни, чужой, жизни улицы, Эдинбурга - или всего мироздания - это не имеет никакого значения.
В своей стабильности комфортно и спокойно более чем. Территория, чьи скрытые входы и выходы известны только главарю - он и выбирает, с какого ракурса смотреть на происходящее, чтобы ничего не упустить.
Рэм, может, и не хватал в Академии звезд с неба в числе лучших из лучших, но суть работы над ошибками усвоил правильно.

- Ты это планируешь взять или вернуть? - Линда спрашивает только тогда, когда инквизитор почти выходит назад в коридор.
- Верну, скорее всего. Если нет, я скажу.

Через два часа Кэмерон возвращает первое обращение.
Через еще три оставляет на столе отошедшей по каким-то своим делам Линды второе.
Оставшиеся два дела касаются исключительно очередных происков демонологов. Все, что заинтересовало Гилкриста утром, выглядит (и есть) не более, чем плод воспаленной фантазии.
Или крик о помощи из пучины одиночества и недостатка внимания.

Последнее вытащенное им обращение не дает ему покоя. Рэм вспоминает Мартинеса, когда крутит бумажку в руках, и думает, что общее впечатление от зафиксированных слов и личных пометок принимающего заявления провоцирует необъяснимое ощущение внутри.
(будто тебе это уже знакомо)
Вздрогнув, Гилкрист тянется к телефону, но в последний момент отдергивает руку. За попытки убедиться, что очередной фантазер малость преувеличивает неудачи собственной жизни, обрамляя их мистицизмом в своей реальности, по шапке никто не дает - в меру проявленная инициатива, скорее, идет в плюс, а не в минус.
Однако грань местами очень тонка.
Кэмерон приходит к выводу, что попробовать чуть-чуть прощупать почву ему ничего не стоит.

Быстро навести справки не составляет труда.
Еще проще вынюхать более личную информацию.
Кэмерона не интересует разгар развода заявителя
(хотя определенный диагноз в чужой голове ставит)
зато внимание цепляется за факт прогула работы - что, со слов коллег, нехарактерно для Ливингстона.

То есть, на работе с ним не поговорить.

Сверившись с навигатором, Рэм останавливается напротив дома - и бросает взгляд на противоположный. Улица ничем непримечательна на фоне десятка других, где расположились спальные районы, однако липкое и неприятное ощущение оседает на спине тяжелой пленкой - Гилкрист не сдерживается и передергивает плечами.
(червь вида «что-то не так» начинает тихо шевелиться)

Вариант с ложной тревогой вполне допустим: попробуйте найти хоть одного инквизитора, не страдающего паранойей в той или иной степени. Когда твоя работа заключается в отправлении на смертную казнь особо провинившихся, то невольно заработаешь среди их друзей и родственников недоброжелателей, жаждущих твоей крови.
Или ребят, которые готовы рискнуть башкой на чистом энтузиазме.
Ради, например, благой цели.
(да, эйлин?)

Идея с нежданным визитом окончательно перестает казаться хорошей.
(если он говорит правду)
(чушь, какие временные петли)
(но если он все-таки говорит)
Прислонив мобильник к уху, Кэмерон смотрит на дом Ливингстона и пытается зацепиться хоть за какие-то детали взглядом. Ничего идущего вразрез с его общей картиной мира, только легче почему-то не становится - с каждой секундой ожидания ответа с того конца связи внутри Гилкриста все интенсивнее зреет тревожное чувство.

- Мистер Ливингстон? По поводу вашего утреннего обращения.
Отвернувшись в сторону проезжей части, он скользит взглядом по припаркованным машинам и пытается угадать среди них принадлежащую человеку, дышащего ему сейчас в ухо через динамик.
- Инквизитор Кэмерон Гилкрист, мне передали ваше дело.
Голос звучит спокойно и сухо, словно он каждый божий день сталкивается подобной чертовщиной.
(нет, в том-то и дело)

- Если вы находитесь по указанному вами адресу, я бы зашел обсудить некоторые детали.

Больше не видя смысла удерживать линию, я сбрасываю звонок и направляюсь ближе к дому. В пределы внимания попадает не только дорожка к двери: взгляд блуждает по окнам, стенам, по территории вокруг - ничего любопытного не обнаруживается, вместо этого в моей голове продолжает дополняться портрет Эндрю Ливингстона.
Например, внутри, несмотря на уже не ранний час, не горит свет. Незначительная деталь фиксируется в памяти, чтобы собраться воедино с другими такими же мелочами и выдать мне общую картинку происходящего.
С выводами я не то, что не тороплюсь - мне банально не из чего их строить.

В любом случае, оценить надежность почти любого заявителя трудно. Отведи его за руку в психиатрическую клинику, посади в кружок с местными пациентами, и пусть они все расскажут свои истории.
Кто-то прозвучит реалистично, потому что беды связаны с окружающей нас действительностью.
Кто-то же будет выгледять как потенциальный посетитель приемного отделения Инквизиции.

Только обычно все наоборот.
Приходящие с обращениями к нам требуют пару недель отдыха в диспансере.
Исключения бывают. Исключений, более того, достаточно, однако статистика все еще играет против тех, кому нужна помощь. Рыться в истоках этой проблемы нет смысла, иначе можно быстро докопаться до очередных происков капитализма (или что там сейчас модно ругать) и научного прогресса.
Перед тем, как входная дверь открывается, я старательно вытравливаю из себя весь скепсис - хотя бы на первые несколько минут.

(спойлер: выходит так себе)

Общий вид мужчины связывается с той самой деталью - очевидно, он дремал, потому не успел включит свет. Никогда не прогуливающий работу человек заехал утром в Инквизицию, чтобы оставить заявление, и, вероятно, где-то около обеда лег спать.
Параллельно я запоминаю произнесенные реплики, хоть и оставляю их без ответа: в большинстве случаев люди не знают, как разговаривать со мной и моими коллегами, да и не сказать, что существуют какие-то строго определенные правила - демонов вслух не вызываешь? Уже плюс в карму получил.
Мысленно я прихожу к выводу, что до этого тут толпа инквизиторов пройти не успела.
Включившийся свет дает мне возможность осмотреть - сначала бегло, потом тщательнее - внутренний быт Ливингстона. Кивнув на его вопрос, чтобы уж совсем не создавать впечатление безжизненного манекена, я прохожу глубже в дом. В голосе мужчины улавливается вполне искренние нотки паники.
Не исключена, конечно, и обалденная актерская игра, но причин для неё я пока не нахожу.

На первый взгляд все на своих местах
(подушка на диване примята)
(на столике рядом пустой стакан)
и не создает видимости чего-то странного.

Продолжая держать руки в карманах пальто, я сворачиваю на кухню. Складывается впечатление, что тут везде чего-то не хватает - но не из-за чего-то необъяснимого.
Скорее, очень даже объяснимо: примерно также выглядела моя квартира, когда я вынес на мусор последний мешок с вещами Эйлин. Тут же припоминаю разговор с коллегой Ливингстона, обмолвившегося о семейных проблемах последнего.

Вопрос, неожиданно прозвучавший в тишине, заставляет меня обернуться к Эндрю и посмотреть на него еще раз. В психиатрии я никогда не был хорош, чтобы с ходу определить какие-то проблемы с головой, да и они порой не требуются, чтобы вести себя малость.. странно.
То, что вижу я сейчас в этом человеке - не в его доме, не вокруг его дома - немного не совпадает с тем образом, который я принес сюда после разговора с сотрудником его фирмы.
- Это к делу не относится, - сухо отрезаю я, давая понять, что отвечать на этот вопрос не собираюсь.
Даже если бы она была
(формально, я могу даже сказать, что она есть)
он ожидает, что я бы расплылся в сентиментальных рассказах о своих близких?
Обычно полицейские или мои коллеги сами заводят подобные разговоры, чтобы создать для собеседника видимость, что они ничем не отличаются от обычных людей.

Я этого доказывать никому не собираюсь.
- Значит, день сурка.
Взгляд скользит по полу, прежде чем я подхожу к окну кухни и выглядываю на улицу. Обернувшись к Ливингстону, я несколько секунд жду, прежде чем продолжить:
- И которое седьмое февраля по счету вы уже проживаете? У вас есть недоброжелатели? Новые знакомства, которые вызывают у вас подозрения? Вы замечали что-то странное до того, как это началось?

В психиатрии я явно плох, но одно знаю точно: если подыграть тронувшемуся умом хоть немного, то можно раскрутить его на внушительное количество важной информации.
Проще говоря, мне требуется доверие, пока вокруг нас не стены комнаты для допроса.

Отредактировано Rem Gilchrist (2020-02-28 19:16:46)

Еще пара подобных дел и мне станет искренне обидно за Дьявола - естественно, за того, чей образ привычным шаблоном лежит в умах верующих и не очень людей тех или иных религиозных взглядов.
Конечно, все от Сатаны.

Он виноват в том, что их дети начинают принимать наркотики, становится террористами/демонологами или до банального мелкими преступниками. Он виноват в том, что супруг(а) изменяет, требует развода, просит вынести мусор и заплатить алименты. Он виноват в существовании коррупции, онкологий, он причина техногенных катастроф, природных катаклизмов, перенаселения планеты, голодания детей Африки.
Перечислять можно до бесконечности.
Инквизиция, кстати, в глазах многих - тоже недалеко ушла от плодов деятельности самого Дьявола. В какой-то момент слушать эти домыслы становится забавно и весело, вплоть до возникновения желания начать вести дневник.
Спустя время это начинает утомлять.

(мистер ливингстон)
(верите или нет, но дьяволу немного на вас плевать)

Конечно, я ничего такого вслух не произношу - вдумчиво читаю сунутое мне под нос сообщение и даже не напоминаю человеку напротив, что в его случае вполне можно обратиться в суд. В голове тут же щелкает другая мысль: этот совет был бы актуален в случае развода.
Отправитель сообщения, очевидно, от чего-то бежит - от Ливингстона или от жизни с ним.
Неважно.
Важно то, что он с этим явно не согласен, только почему-то с этим - хоть и косвенно - должна разбираться Инквизиция. Ничего нового, в самом-то деле.

Офисный работник, живущий своей рутиной. Выпивает, верит в Бога и ищет причастность сторонних сил там, где их, вероятнее всего, нет. Расставание с супругой, угроза никогда не дать увидеть дочь, первый (?) стакан спиртного - остается только вздохнуть и сочувственно похлопать по плечу хотя бы из пресловутой мужской солидарности и дать какой-нибудь полезный совет.
Ни одним, ни другим я похвастаться не могу, да и никогда за мной не числилась репутация ходячей психологической поддержки.
Вместо этого вскидываю взгляд и пристально смотрю на Ливингстона.

А вот уже и ответственность инквизиторов подоспела.
Первый порыв увеличить дистанцию между нами мне приходится подавить на корню. Все больше ситуация (и он) перестают мне нравится - не то, что я до этого во восторге заходился, и все-таки.
- Не люблю ложь, мистер Ливингстон. И когда меня выставляют дураком. Весьма обыденно, правда?
На этот раз на моем лице даже возникает секундная усмешка, прежде чем я сдвигаюсь с места и обхожу хозяина дома, чтобы продолжить беглый осмотр.
Никакого вранья, чуть-чуть пища на «подумать», не мешайте мне делать мою работу, если она тут вообще требуется.

Вера существует во мне еще с детских лет до Академии, но её во мне недостаточно, чтобы она имела реальную силу против тех же демонов. На моей памяти таких случаев среди инквизиторов едва ли можно пересчитать по пальцам одной руки - поистине высокодуховных и преданных своему мировоззрению. Восхищаться и осуждать их - последнее, чем мне хотелось бы заниматься.
Есть они. Есть я. Есть такие, как Эндрю Ливингстон или как моя мать. Есть Усама бен Ладен, есть Варг Викернес, есть миллиарды людей со своей верой.
И в этом нет ничего плохого лишь до определенного момента.

Я возвращаюсь мыслями к его жене, хмурюсь и захожу в ванную. Самое банальное: открыть дверцу зеркала и осмотреть изнутри на предмет каких-то не заводских вмешательств. Чисто, ровно, ничего.
Если
(это абсурд)
(но я допускаю)
существование описанной проблемы подтвердится, то придется перекопать весь дом. Не исключено, что проще будет сжечь.
Кстати, хорошая весьма хорошая мысль.

Когда шкафчик над раковиной захлопывается, я перехватываю пристальный взгляд Ливингстона в зеркальном отражении и несколько секунд мы молчим. Вдоль позвоночника ползет неприятное чувство, в голове ставится новая отметка: держать его в поле зрения и не выпускать.
- И что же вы предприняли, чтобы мы, наконец, обратили свое внимание на ваше заявление? - Буднично интересуюсь, словно мне любопытно, как можно с помощью одной бумажки зафиксировать чье-то внимание и заставить прийти.
Развернувшись, подхожу ближе и замираю в паре шагов от порога.
(мне тут как бы выйти надо)
(будь добр)

- Мне необходимо осмотреть вашу спальню и подвал. Если не успеем, то ближе к...
Мне приходится сделать паузу, чтобы подобрать нужные слова.
- Ближе к точке перезагрузки, я дам вам подсказку, чтобы сократить наш диалог в следующий раз.
Иногда приходится подыгрывать чужому идиотизму, чтобы не пришлось потом писать для внутренней комиссии десяток отчетов и объяснительных за чей-то сломанный нос.

Отредактировано Rem Gilchrist (2020-03-07 00:13:14)

От упоминания имени Линды во мне все подбирается и заходится тревожным воем. Опыта работы за моими плечами вполне достаточно, чтобы не дать панике взять вверх над моим разумом, который теперь систематично и последовательно раскладывает факты по полочкам, рисуя перед глазами приблизительную карту - вместо дорог на неё пути, по которым мне следует выстраивать какие-то предположения.
Сегодня я видел Линду на своем рабочем месте уже после того, как обращение было подано. По всей логике она никак не могла успеть встретиться с этим человеком и выдать ему что-то из внутренних процедур, если только она не закрыла глаза на годами выверенные порядки из-за давнего знакомства (как вариант) - но это тоже не вклеивается в то, что Ливингстон уже рассказал.
Во мне горит желание достать из кармана пальто мобильник и набрать её рабочий номер, чтобы удостовериться в паре вопросительных пунктов, но делать это здесь нельзя. С каждым словом человек, продолжающий следовать за мной по пятам по дому, настораживает меня все больше - и это как раз тот случай, когда я лучше доверюсь своей интуиции, чем нет.

Сверху этого он сам банально нарывается на агрессию с моей стороны.
Однако все, что он произносит по делу, начинает звучать достаточно убедительно.

В спальне, конечно, ничего необычного не обнаруживается. Что Ливингстон, что миллионы других людей убеждены в возможностях инквизиторов по щелчку пальцев найти источник проблемы и устранить её с минимальными последствиями.
(в смысле сжечь дом?)
(в смысле мою жену на костер?)

Комната выглядит так же, как и весь дом: очевидно, обжита, но недавно выпотрошенная кем-то, что теперь делает весь интерьер немного неполноценным.
Я вздрагиваю, когда он оказывается слишком близко, и разворачиваюсь - ну уж нет, больше из своего поля зрения выпускать его не собираюсь, как и вестись на провокации. Его вопросы вызывают во мне все больше недовольства фактом своего существования, а не своей сутью.
(почему ты просто не можешь закрыть свой рот?)

Бросаться и лаять на него от такой мелочи никто не собирается, пусть я прекращаю прятать свое недоверие за маской невозмутимости - хмуро изучаю фигуру, стоящую возле окна, и чуть наклоняю голову на бок.
- Десять лет, четыре ранга. Информация доступна в Википедии.
Включая ту, где первым делом написано, для чего существует Инквизиция, в принципе.

Продолжать делать вид, что меня абсолютно ничего не задевает в его словах, перестало иметь смысл еще на упоминании Линды. Если он так хочет пообщаться, то почему бы и нет, правда?
Никто не говорил, что ему понравится.

- Мистер Ливингстон, вы вряд ли столько провернули, чтобы я вам зачитал персональную лекцию о своей работе. Кажется, это вы уже тратите свое время.
Впрочем, я уже знаю, что с ним делать.

- Не вижу смысла продолжать. Проедете со мной, пока мои коллеги продолжат здесь более тщательный осмотр.
Вопреки своим словам я продолжаю стоять, не сдвинувшись с места. Говорит он складно, пусть и не очень внушает доверия как и симпатии
(впрочем, последним в моей жизни вообще мало кто отличается)
однако взять Линду с потолка, ткнув наугад.. либо он оказался все-таки в чем-то замешан, либо зачем-то это все продумал до мелочей - и я не знаю, что выглядит более безнадежным в его случе.   

Возможно, назад ему больше вообще не придется возвращаться.
- И еще. Мне нужны доступные вам контакты вашей жены.
Не исключено, что слово «никогда» в её сообщении стоит воспринимать буквально.